Молодой победитель, в доспехах, но без щита, меча и шлема, с любопытством посматривая по сторонам, зашагал вслед за владельцем школы. На улице у ворот уже толпились спустившиеся со своих мест зрительницы – знатные, самоуверенные матроны и совсем молоденькие девушки.
– Ант Юний Рысь! – поклонившись им, произнес ланиста и, похоже, сразу пожалел о том, что сделал: толпа женщин тут же смела его с пути вместе с зазевавшейся стражей, со всех сторон обступила победителя, который тоже не знал, что и делать.
– Какой хорошенький! – экзальтированно кричали женщины. – Сколько ты стоишь, красавчик?
– Насчет стоимости – это ко мне, дамы, – потирая ушибленный бок, поднялся на ноги ланиста.
Он таки продал Юния сразу на несколько ночей вперед. Уже тем же вечером пригласив гладиатора в свои покои, выдал причитающуюся награду:
– Это от императора, это от меня – помнишь, это два сестерция? Это от Юлии Филии, одной, гм, женщины, а это от Гнеи Клавдии Росты, знатной матроны, которую ты и навестишь следующей ночью. Сегодня же – ночь Юлии Филии. – Ланиста азартно потер руки. – Видишь ли, на тебя теперь очередь!
Юний вскинул глаза:
– Не боишься, что убегу?
– Честно? Нисколько. – Владелец школы цинично расхохотался. – Какой же дурак убежит от славы, богатства и женщин? К тому же у тебя будут сопровождающие – ты же совсем не знаешь город, а с наступлением темноты передвигаться по нему довольно-таки опасно.
В город гладиатора сопровождали четверо дюжих стражников, вооруженных кинжалами и мечами, и четверо носильщиков. Собственно, в паланкине-то Рысь и передвигался, безуспешно пытаясь всмотреться в переплетение городских улиц сквозь плотную ткань, закрывающую носилки. Наконец, не выдержав, отдернул занавесь.
– Термы Траяна, – подбежавший к носилкам стражник с гордостью показал на какое-то красивое здание с башенками и садом. – Теперь уж недалеко – твоя пассия живет на виа Тибуртина, между Эксквилином и Виминалом.
Бесцеремонно расталкивая прохожих, воины быстро проложили дорогу носилкам, и вся процессия наконец остановилась возле уютного двухэтажного домика с расположенной на первом этаже закусочной и лавкой, в которой торговали зеленью и мясом.
Подойдя к воротам, один из стражников звонко забарабанил по створкам, и двери тут же открылись, словно посетителей здесь давно ждали. А ведь действительно – ждали!
Раб-привратник, еще крепкий седобородый старик, оттащил в сторону собаку, крупного черного кобеля, и, прикрикнув на него, показал стражникам вход в атриум:
– Хозяйка велела, чтобы вы подождали здесь, и скоро пришлет ужин.
– Желательно б еще и вина! – хохотнул один из воинов, добродушного вида толстяк.
– О, – привратник засмеялся. – Об этом не беспокойтесь!
Рабы-носильщики уселись на корточки на улице, возле входа в дом, Юния же слуга провел на второй этаж, в небольшую, забранную богатыми портьерами комнату, посреди которой, на мозаичном полу, стоял резной столик, подставка с серебряным кувшином и широкое ложе на ножах в виде позолоченных львиных лап. Горели два светильника на высоких треногах, откуда-то нещадно дуло, с кухни, рядом с которой располагался и туалет, пахло рыбой и нечистотами. Впрочем, гладиатор, как и все римляне, не обращал никакого внимания на подобные мелочи. Усевшись на ложе, он нахально плеснул себе вина в стоявшую на столике серебряную чашу и с удовольствием выпил.
– Раздевайся, любезнейший господин! – В комнату вошел юный раб с темными завитыми локонами, в добротной на вид, короткой, до половины бедер, тунике. В руках раб держал небольшую амфору и скребок для тела.
Освободившись от одежд, Юний улегся на ложе, чувствуя, как ловкие руки раба умело натирают его тело оливковым маслом, покрывая кожу тонким равномерным слоем. После того как все тело было умащено, в дело пошли скребки – таким образом вместе с маслом соскребалась и грязь. В конце всей не лишенной приятности процедуры раб тщательно вытер Юния куском мягкой ткани и, поклонившись, вышел.