— Если уж говорить честно, — повторил я. — А между нами по-другому и быть не может.

— Ну, хорошо. На самом деле мне очень даже страшно, — заявила она тоненьким голосом.

— И мне тоже, моя малютка.

Мы взялись за руки и стали наблюдать за великолепным оранжево-красным солнцем. Дженни вела себя очень тихо. От меня потребовалось огромное усилие воли, чтобы не сломаться в такой серьезный момент. Горло сдавило, и я притворился, что зеваю, хотя мою дочурку обмануть было невозможно.

— Что будет сегодня утром? — наконец шепотом спросила меня Дженни.

— Какие-нибудь подготовительные процедуры перед операцией, — ответил я. — Может быть, еще один анализ крови.

Она наморщила носик:

— Они тут просто вампиры какие-то. Вот почему я попросила тебя остаться со мной на ночь.

— И правильно сделала. Я сумел отразить несколько их подлых нападений как раз под самое утро, — поддержал я дочурку. — Просто не хотелось тебя будить. А может быть, сегодня тебя побреют впервые в твоей жизни.

Дженни обхватила голову обеими ручонками:

— Ни за что!

— Только немножко, на затылке. Это сейчас считается очень модным.

Но она продолжала смотреть на меня перепуганными глазенками:

— В общем, наверное, ты прав. Ты действительно так считаешь? Тогда почему бы тебе тоже не побрить себе затылок, а? Тогда мы оба будем выглядеть очень модно.

Я усмехнулся:

— Ну, если ты так хочешь, я обязательно побреюсь.

В палату вошел доктор Петито и услышал, как мы наперебой стараемся подбодрить друг друга.

— А ты у нас сегодня идешь под номером один, — сообщил он Дженни и улыбнулся.

Дженни выпятила грудь и заважничала.

— Вот видишь? Я не кто-нибудь, а номер один!