Только теперь ко мне возвращается способность двигаться.

– Это мой ребенок, – шепчу я. – Моя девочка. Моя внучка.

Протискиваюсь сквозь толпу. Кто-то дотрагивается до ее шеи, нащупывая пульс.

– Жива. Нужно очистить ее дыхательные пути.

Мою внучку кладут на спину. Кто-то надавливает ей на живот. Изо рта вытекает струйка воды. Тогда этот человек давит сильнее. Струйка превращается в поток. Никола шумно вздыхает и открывает глаза. Карие, как у ее матери.

– Возьмите мое пальто! – кричу я. – Заверните ее.

Но меня опережают. Внучку закутывают в большую клетчатую куртку. Голова Николы укутана в капюшон с меховой подкладкой. Сейчас она напоминает пузатого жука с выпученными глазами. Я опускаюсь перед ней на колени. Мне передают Николу вместе с курткой. Я качаю ее, как младенца.

– Все хорошо, – бормочу я. – Все уже позади.

Из чужой куртки высовывается ручонка Николы. Я беру ее в свою ладонь и чувствую что-то гладкое и холодное. Холоднее, чем кожа внучки. Наверное, льдинка. Сейчас заберу ее и закину подальше.

Нет, это не лед, какая-то металлическая штучка. Между пальцами Николы торчит тонкая цепочка. Осторожно разжимаю ее кулачок. На ладошке лежит серебряный медальон в виде сердечка.

– Что за… Откуда у тебя это? – лепечу я.

Никола смотрит на меня невидящими глазами. На ее лице нет даже страха. Лицо куклы.

Медальон я сую себе в карман, ее руку запихиваю обратно в куртку, потом крепче прижимаю внучку к себе.

Сморю на лед и бормочу:

– Ты по-прежнему здесь?… Спасибо. Спасибо, что вернул ее мне. Спасибо, что не забрал с собой.

Но действительно ли он вернул мне Николу? Или этот смелый парень сумел вырвать у него мою внучку?

Я качаю ее на руках. «Теперь, Никола, ты в безопасности, – думаю я. – Но больше тебе нельзя появляться на озере. И оставаться в этом городе тоже нельзя. Особенно сейчас».