Приехали мы, как потом выяснилось, в самое лучшее время года: прошел период зимних дождей, стояла ясная, теплая погода, температура воздуха около 20 градусов. Но мне отдыхать не пришлось. В этот период американцы начали активно бомбардировать Северный Вьетнам и налеты следовали один за другим. Пострадавшие поступали партиями и мне приходилось по 20 часов не выходить из операционной. Много пострадавших было с проникающими ранениями живота, грудной клетки, головы, травмы глаз, ожоги различных степеней. Американцы использовали напалмовые бомбы, химическое оружие. В госпитале я познакомился с вьетнамцем Фан Ван Ха, он тоже был хирургом. Приблизительно моего возраста, окончил первый Медицинский в Питере и неплохо разговаривал по-русски. Мы сдружились, вместе работали и вместе отдыхали. В свободное время, если у нас оно выпадало, Ха водил меня по Ханою и знакомил с его достопримечательностями. Так прошло, почти, месяцев восемь, конец года. И тут Ха заявил мне, что его отправляют в Южный Вьетнам, по тропе Хо Ши Мина. Вьетнамцы называют эту тропу «Чыонгшон», по названию хребта, который тянется вдоль границы. Он рассказал мне, что его народ ведет героическую борьбу за свое освобождения с американцами и предложил мне пойти с ним, увидеть все своими глазами. Видно мне не хватало адреналина, я захотел составить ему кампанию. Но я понимал, что так просто уйти я не могу и поехал в наше посольство для согласования. Наш представитель, которого я встретил там, чуть заикаться не стал, когда я сказал, куда хочу идти. Он заявил, чтобы я даже думать не смел об этом, только не хватало, чтобы американцы захватили меня в плен и тогда такой шум поднимется, что всем плохо станет, у сотрудника, даже глаза закатились, выгнал меня и велел забыть об этом. Но меня предложение Ха зацепило, очень хотелось побывать в Южном Вьетнаме. Когда я рассказал Ха о разговоре с сотрудником посольства, он рассмеялся и предложил идти без разрешения, мол, что могут сделать со мной, только назад отправить в Союз, так и так уже возвращаться придется. И я решился».

Тут Владимир прервал свой рассказ и велел мне перейти к другой процедуре: вытяжке позвоночника. Посадил меня в проеме дверей, вверху у него было какое-то приспособление и он надел на меня, что-то вроде, уздечки и потянул. Шея и весь позвоночник вытянулись, и я замер, не в состоянии повернуть головой. А Владимир вернулся к своему рассказу.

«О тропе Хо Ши Мина я был наслышан, так как по ней доставляли продовольствие, боеприпасы и оружие в Южный Вьетнам. Ха рассказал, что тропа тянется свыше 20 тысяч километров по джунглям, на территории Лаоса и Камбоджи, пройти предстоит пешком и кроме этого нести на себе около 40 кг с продовольствием и медикаментами. Нам предстоит пройти весь путь, так как он идет с целью проверки состояния госпиталей и оказания помощи на местах, при необходимости. Я мужик жилистый, привык к походам, так что меня это не испугало, а только раззадорило.

Оправились мы с Ха в начале декабря. В это время на Севере стояла сухая погода, была приятная прохлада, температура около 20 градусов, так что идти было хорошо, если не считать наличия груза за спиной. Вместе с нами шли военные, полк пехотинцев, с ними носильщики, которые несли продовольствие и боеприпасы, было много женщин. Когда мы вышли на тропу Хо Ши Мина, Ха предупредил, что надо быть готовым к налетам американской авиации и прятаться в траншеях вдоль тропы. Там были вырыты не только траншеи, но и блиндажи, различные укрепления, а также имелась зенитная артиллерия. Результаты налетов были хорошо видны: деревья стояли обугленные, имелись воронки от взрывов бомб. Но на это никто из окружающих никакого внимания не обращал. Так, прошагали мы километров 10, пока Ха не объявил привал. Я с трудом сбросил мешок и лег на землю. Ха смеясь, сказал, что ничего страшного, скоро привыкну. Вытащил рисовые лепешки, разжег костер и приготовил чай, стал закусывать. Вообще рис был основной нашей едой, в различных видах, были еще и консервы, но не очень много, а риса хватало. Так, что там я наелся им на всю оставшуюся жизнь. К вечеру мы добрались до первого пункта отдыха. С непривычки я здорово устал, мы натянули гамаки, и я уснул, как убитый, даже есть не стал».

Процедура у меня закончилась, Владимир освободил меня и я, с сожалением, с ним распрощался. Но теперь я уже точно знал, что пройду полный курс лечения, несмотря на все мои сомнения. Встречались мы с ним раз 7–8 и Владимир полностью рассказал о своем путешествии, если это так можно назвать, в Южный Вьетнам. Приведу полностью, как я помню, его рассказ.

«По мере продвижения на юг, погода стала портиться, пошли дожди, да и участились налеты американцев. Надо было прятаться по щелям и траншеям, весь промок, злой сам на себя, за то, что пошел на такую авантюру, но было уже поздно, так, что приходилось делать вид, что все в порядке. Наконец, мы добрались до первого госпиталя. Находился он в пещере, в скале. Даже прямое попадание бомбы было не опасно. Оборудован светом, от генератора, сухо, светло. Раненых там было мало, но Ха необходимо было со всем ознакомиться, так что на пару дней мы тут задержались, и я отдохнул, помылся, получил чистое обмундирование и запасное белье. Настроение сразу же улучшилось. Ха рассказал, что всей трассе имеются пункты питания, отдыха, госпиталя, а вернее, небольшие лазареты. Все это тщательно замаскировано в джунглях, так, что сверху, с самолета ничего не видно. Обслуживают всю трассу около 300 тысяч крестьян и рабочих, которых периодически меняют, в основном, из близ лежащих сел. Американцы постоянно бомбят, выжигают напалмом, разбрызгивают дефолианты, уничтожающие всякую растительность, но дорога продолжает жить.

Так изо в день мы продвигались на юг, с каждым днем мне становилось легче, я привыкал. Мы рассчитывали, что к Сайгону доберемся дней за 50, но в пути приходилось задерживаться на несколько дней, кое-где оказывали медицинскую помощь и даже проводили экстренные операции. Ха сказал, что конечный пункт наш, это деревня Кучи, что находится в 70 км от Сайгона. Вся она под землей, там нам и предстоит поработать, сменить врачей в госпитале. Добрались мы к конечному пункту только через два месяца. Подойдя к границе с Южным Вьетнамом Ха предупредил, что дальше нас поведут по туннели, так как наверху находятся войска американцев и их союзников. Нас ожидал молоденький парнишка лет 16, он подвел к дереву и среди листьев нашел крышку, поднял ее, что-то сказал Ха и спустился. Ха объяснил мне, чтобы я шел за парнишкой, никуда не сворачивал и беспрекословно слушался, так как могу попасть в ловушку, а он пойдет за мной. Я спустился. Лаз вел вниз. Был он очень узкий, сантиметров 80, не больше. Я подумал еще, что хорошо я такой маленький, а если бы был среднего роста, не представляю себе, чтобы я тут делал. Потом я узнал, что туннели сделаны были так специально, чтобы более рослые американцы не могли пролезть. У парнишки был фонарик, и я послушно следовал за ним, а за мной шел Ха. Минут через 5-10, спуск прекратился, и мы пошли прямо. Высота туннеля была около 120 сантиметров. Шли долго, несколько часов. Впереди кто-то крикнул. Наш провожатый ответил, и мы подошли к часовому. Нас пропустили и вскоре мы очутились в небольшой комнате. Тут уже имелись скамьи, стоял стол. Провожатый ушел, а мы с Ха расположились. Ха рассказал мне, что эти туннели имеют 4–5 уровней. Здесь размещаются партизаны Вьетконга. Американская база находится наверху, но американцы даже не догадываются, где прячутся партизаны. Здесь же находятся склады, помещения для отдыха, различные мастерские, штаб управления, госпиталь, даже кинотеатр. Имеется свет, который вырабатывается генератором, от крутящегося велосипеда. Через некоторое время нас отвели в госпиталь. Он тоже представлял собой несколько небольших помещений, потолок был укрыт шелком от парашюта, чтобы не сыпалась глина и всякая живность. Мы проработали там около полугода. За это время я ознакомился более-менее с этим подземным городом.

Строительство туннелей началось еще в эпоху французских колонизаторов и со временем расширялись. Сверху практически было невозможно обнаружить в него вход, так он был замаскирован. Партизаны жили здесь полнокровной жизнью. Отсюда они совершали налеты на базу американцев и вылазки в сам Сайгон. Здесь же готовили пищу, ремонтировали оружие и шили одежду, готовили операции против врага. Воду добывали из колодцев, имелись еще особые штольни, которые вели к ручьям. Американцы долгое время не догадывались откуда появляются партизаны и куда исчезали свои бойцы. Обнаружив, в конце концов, тоннели не смогли ничего существенного сделать: заливали водой, она стекала в специально отведенные колодцы, пускали газ, но он быстро выветривался через скрытые люки. Наконец, были созданы специальные отряды из отчаянных бойцов небольшого роста, которые проникали во внутрь, прозвали их «туннельными крысами». Но туннели были так запутаны, имелись многочисленные ловушки, что наверх возвращались очень немногие, хотя и партизанам наносили серьезный ущерб.

Через полгода мы с Ха возвращались в Ханой по той же дороге, тропе Хо Ши Мина. В этот раз шли гораздо быстрее. Навстречу нам шел нескончаемый поток людей. Борьба с американцами разгоралась. Уже на подходе к городу Ханою, нас застал налет американцев, я спрятался в траншею, но рядом раздался взрыв бомбы, и я потерял сознание. Очнулся уже в госпитале. Рядом сидел друг Ха и с тревогой смотрел мне в лицо. Голова у меня была забинтована. Я спросил у Ха, что случилось? На что он мне ответил, осколок бомбы угодил мене в голову. Пришлось делать операцию, так что теперь у меня голова железная. Пролечился я в госпитале около полугода, затем обратился в посольство, где меня ожидал разнос по всем статьям и через пару дней, я уже летел назад в Питер. Но и дома меня встретили не ласково. С Академии я был уволен, работу себе уже найти не мог, так как был внесен в «черный» список. Так что пробиваюсь с тех пор пока мелкими заработками. Вот такая моя история.»

Я прошел полный курс лечения и года два-три меня ничего не беспокоило. Когда спина опять дала о себе знать, я стал искать Владимира и позвонил, своему приятелю Валерию. Я спросил у него, как мне найти Владимира, чтобы опять подлечиться. На что Валерий ответил, что теперь уже никак. Владимир несколько месяцев назад по пьяной лавочке поспорил со своим приятелем, и они подрались на мечах, Владимир проиграл и сделал себе «харакири». Так знакомство с Востоком отозвалось на его жизни».