Из «Оскаропокалипсиса сегодня», автор – Блаш Джентри (стр. 1)
Не называйте меня кинозвездой. Я не звезда, уже нет, я дипломированный геммолог. Если мне сейчас и предлагают роли, то не за актерский талант. А я меньше всего на свете хотела бы играть камео во фрик-шоу типа тех, в которые втянули Пэтти Херст.
Нет, единственная стоящая вещь на свете – хромдиопсид. У моей компании контрольный пакет крупнейшего месторождения хромдиопсида в Сибири. Наш слоган – «Изумруднее изумрудов». Чтоб вы знали, у хромдиопсида более насыщенный зеленый цвет, чем у большинства изумрудов. У меня даже выставка есть на «Джем стоун Ти Ви», называется «Час драгоценностей из короны Голливуда с Блаш Джентри».
Моего сыночка зовут Лоутон, ему одиннадцать. Муж тоже работает в киноиндустрии, трудится в постпроизводстве. Скорее даже постпостпроизводстве, очень глубоком постпроизводстве. Муж – настоящий работоголик, его любимая фраза: «Моя религия – моя работа».
И скажу сразу, мы ничего не знали обо всех этих чудовищных убийствах, во всяком случае, не знали в то время, когда они творились.
Робб поколдовал, и Фостера отпустили. Из аэропорта поехали перекусить в дайнер. Сели за столик неподалеку от женщины в гигантских солнцезащитных очках; та все двигала какой-то сверток к своему собеседнику напротив, а тот двигал сверток обратно. В таких очках ее бы и мать родная не узнала. Женщина повозилась с телефоном. Щелкнув ручкой, черкнула что-то в записной книжке.
Официантка не успела подать яичницу, как Робб закрыл лицо ладонями и разрыдался.
– Во всем виновата Май, – приглушенно всхлипывал он сквозь пальцы. – Все не так.
Жена Робба, Май, бросила его после жуткой гибели ребенка. Фостеру не раз доводилось услышать этот рассказ в группе поддержки. Робб откинул полу пиджака, и показалась наплечная кобура, в ней, незаметно прижавшись к ребрам, сидел пистолет. Робб вытер глаза бумажной салфеткой, нашарил пряжку и ремешок застежки другой рукой, отстегнул кобуру и положил пистолет на стол между ними.
– Мне сейчас нельзя с ним ходить. Я за себя не отвечаю. Если я выйду отсюда с оружием…
Он подвинул пистолет Фостеру. Фостер вернул оружие таким же движением. Тяжелая сталь гулко скользнула по ламинированному пластику с треском электростатического разряда. Все вокруг в оцепенении замерли.
Двое мужчин сидели за столом. Один рыдал. Между ними лежал пистолет. Окружающие глазели. Женщина в огромных очках смотрела на них.
– Пожалуйста, – упрашивал Робб, – только на время, возьми его себе.
После того, что случилось в аэропорту, за Фостером был должок. Поэтому Фостер взял пистолет.
Митци приехала в дайнер, прошла к столику в конце зала. Продюсер, Шло, уже ее ждал. У Митци подвисли два невыполненных заказа, так что работа была не нужна. Но ведь это Шло, он как родной. К тому же здесь, в Голливуде, кто не хочет стать героем? Митци скользнула за столик и спросила:
– Ты уже был на студии «Ай-Эл-Эм»?
Собеседник помолчал. В этом весь Шло. У него речевые замашки человека, который днюет и ночует в мобильнике. Человека, который понимает: задержки в спутниковой связи вынуждают говорить с расстановкой. Ответил Шло после внушительной паузы:
– «Ай-Эл-Эм» не про тебя.
Даже с глазу на глаз, за одним столиком, Шло был громогласен. Будто всю жизнь только и делал, что орал по громкой связи в машине.
Большой Шло поднял руку, провел по щетине на подбородке, явно разглядывая свое отражение в ее очках. В помещении темные очки палили ее с потрохам: