Я поднялся на второй этаж и прошел до дальней двери в левом крыле усадьбы. Спальня Софьи выходила окнами на западную сторону. Дед приказал сделать так, чтобы ребенок с детства привыкал подниматься с кровати «вместе с тем, как солнце встало».

Я тихо приоткрыл дверь в комнату сестры и прошел внутрь. Хоть Софье и было уже шесть лет, она всё также говорила, что боится спать в полной темноте, и ей оставляли старый ночной фонарик со свечей внутри, хотя я точно знал, что ей просто нравятся сказочные тени, которые отбрасывают прорези в фонарике. Вот и сейчас по стенам комнаты летела в ступе Баба — Яга, а на Илью Муромца с дуба свистел Соловей Разбойник. Тут и Добрыня Никитич отбивался от Змея Горыныча, а Кощей Бессмертный сидел на сундуке с золотом…

Софья не спала. Она лежала на спине и восхищенными глазами рассматривала плывущие тени. Воистину, для детей мир гораздо более удивителен, чем для взрослого, с возрастом мы теряем эту удивительную способность — удивляться окружающему нас миру.

— Волчонок. — Тихо позвал я Софью, стоя у изголовья кроватки.

Клубок одеял взорвался, и на меня прыгнула черноволосая молния. Софья схватила меня за шею маленькими ручками и прошептала, прижимаясь:

— Братик…

Я отнес её на широкий подоконник, сел сам и посадил её к себе на колени.

— Я уже обиделась. — Распущенные черные волосы цвета воронова крыла до пояса, яркие и насыщенные большие голубые глаза — все дети красивы, но Софья уже сейчас обещала вырасти в красотку, достойную царского трона.

— Не обижайся, волчонок, но мне действительно нужно ехать учиться, чтобы мы смогли потом хорошо жить. — Я нежно погладил по волосам младшую сестру.

— А почему ты не хочешь учиться в Искитиме или Новосибирске?

— Я не «не хочу», а «не могу», целителей учат только в Петербурге или в Москве. Деда советует ехать в Петербург. Но я буду приезжать постоянно, как только смогу, каждые каникулы я буду приезжать к нам сюда, если меня будут отпускать.

— Обещаешь?

— Конечно, волчонок.

— Останешься со мной ночевать сегодня? Ты же завтра уедешь и до Новогодних праздников я тебя не увижу…

— Конечно, Софушка.

Я отнес её на кровать, укутал в одеяло и лег рядом. Очень быстро её дыхание выровнялось и стало понятно, что она уснула. А я всё лежал и смотрел на пляшущие по стенам детской спальни сказочные тени и думал о том, что завтра я отправлюсь в Санкт — Петербург. Такой родной, и такой чужой…

* * *

Утром меня разбудили первые лучи солнца, встающего из-за хвойного леса. Я быстро вскочил, тихо выскользнул из своей комнаты и быстрым шагом отправился в свою комнату — сегодня у нас была последняя тренировка с Василием Ивановичем перед моим отъездом.

Спустившись с крыльца усадьбы, я уже привычно подхватил два ведра с порошковой краской — белой и синей — и пошел к качелям Софьи. Краску мы использовали для деревянных муляжей оружия, лезвия которых вываливали в порошковой краске, и при ударе на теле оставались следы каждого попадания. Тренировки были абсолютно разными — с использованием всего доступного арсенала Одаренных, с использованием только одной конкретной стихии, либо вообще без использования Источника — выезжая только на повышенных физических способностях Одаренных.

Сегодня на утро Василий Иванович планировал несколько спаррингов, без пробежек, гирь и работы с собственным весом. Как он сказал прошлым утром: «Пришло время для финальной экзекуции!» И улыбался он при этом как-то плотоядно…