Теперь встал он и принялся вышагивать перед камином. Сказал:
— Я считаю нечестным то, что некоторые из нас распространяют болезнь среди доверчивых и ничего не подозревающих людей.
— Болезнь… — Первое, что я подумала о себе, — я больна, хотя он именовал это вирусом. — Но мне дали свободу выбора.
Он покачал головой:
— Вы не знали, чем вам грозит — необходимостью охотиться, могущественным стремлением к напарнику, беспокойством. — Его голос дрогнул.
— Одиночество. — Пока я не имела об этом понятия, потому что заразилась недавно. К тому же долго была без сознания, но я знала, что такое быть одной. Об остальном мне помог догадаться неожиданно погрустневший взгляд янтарных глаз Люка. Я подумала о чете Шелли и о том, как Мэри не позволила Коннору ее обратить. — Вы тоже заражены. Так?
— Верно. — Рукой он опирался о каминную доску, и я увидела, как пальцы сжались в кулак. — Но я никогда не опущусь до того, чтобы укусить другого человека. Здесь мы клянемся в этом.
— Мы?
— Вернемся к вам. — Идеальный, словно высеченный резцом талантливого скульптора, подбородок указал на меня. — В сущности, вы мертвы. Ваша семья, друзья и коллеги думают, что вы скончались.
— Даже если не видели моего тела?
— Все признаки указывали на похищение и убийство. С вполне логичным последующим выводом.
— Все признаки!
Я встала и подошла к занавескам за моей спиной, раздвинула их и выглянула в окно. И ахнула от изумления. Оказалось, сейчас вовсе не ночь, как я почему-то решила, а день. Моим глазам предстала дивная линия берега, на которую набегали волны кристально-прозрачной голубой воды.
— Пальмы! Боже мой, куда вы меня привезли?
— Остров. Он наш. Вы находитесь здесь всего два дня.
— Наш? — Прошли два дня моей жизни. И сколько осталось — вечность?
— Нашего общества — Общества по борьбе с развитым гипертеломерным круорзитизом.
— Это то, что у меня? Полное название? Развитой гипертело-трам-пам-пам кру-что-то там такое?
— Гипертеломерный круорзитиз. Да.
— И вы хотите меня вылечить? Для этого мы здесь изолированы от мира? На острове?