– Я медсестра, – говорю ему. Может хоть это поможет наладить какой-то контакт. По опыту знаю, что сюсюкаться с пациентами не стоит.
Алексей отводит взгляд и всё внимание обращает только на свою собаку.
– Если бы Вальтер был хоть немного похож на кота Матроскина из детского мультфильма, то и моя бы помощь совсем не понадобилась, – продолжаю я. – Но я обещала Владимиру, что пока они не найдут постоянную сиделку, придётся потерпеть меня.
Вальтер в отличие от Алексея, услышав звук своего имени, сразу подбегает ко мне. Что ж, собака мне доверяет намного больше своего хозяина, который, встретившись со мной глазами, отворачивается в окно.
– Я посмотрела вашу выписку, – обращаюсь словно к стене, но меня это не особо заботит. – Я не знаю, почему ваша жена не настояла на продолжении лечения в реабилитационном центре, как было рекомендовано. Знаю, что это дорого, но зато эффективно.
При слове «жена» Алексей весь сжимается, и это не ускользает от моего внимания. Владимир сказал, что они привозили деньги Марине. Их вполне хватило бы и на массажиста, и на логопеда. Тогда почему она не сделала этого? Выбрасываю из головы пустые вопросы. Нужно работать с тем, что есть. А пока у меня есть только Вальтер.
– Вальтер, ну ты же умный пёс! Хоть ты скажи своему хозяину, чтобы он слушался, а? – ищу помощи у собаки. Вальтер смотрит на меня преданными глазами. – Скажешь? – Вальтер издаёт скулящий звук. – Вот умница! – искренне хвалю собаку, к которой уже успела привязаться.
Треплю пса по голове и украдкой бросаю взгляд на Алексея. Тот в удивлении моргает своими красивыми глазами. Всё-таки мимика правой стороны его лица ещё не до конца разработана. А это значит, что нельзя упускать ни дня, чтобы суметь восстановить все двигательные функции.
Мозг человека, если не получает никаких сигналов, сначала слабеет, а потом и совсем забывает, что что-то умеет. Ему никогда нельзя давать расслабляться надолго. Именно поэтому пожилые люди, разгадывающие кроссворды или сканворды остаются более подвижными и жизнерадостными, чем те, которые просто перестают давать работу своему серому веществу.
Поднимаю взгляд на Алексея.
– Ты сможешь и говорить, и бегать, и даже управлять автомобилем, но для этого нужно работать. – Неожиданно для себя перехожу на «ты». – Понимаешь? Работать над собой. Много работать.
Но Алексей снова отворачивается к окну. Только если он думает, что я от него отстану, то глубоко ошибается!
Я сама беру его правую руку. Алексей сжимает челюсти, но вырвать руку не может, даже если и хочет. Не могу сказать, что я чувствую. Рука живого человека, а словно неживая. Но начинать надо с малого. С силой сжимаю подушечки его пальцев, наблюдая за реакцией – ничего.
Всё-таки по-хорошему нужен профессиональный массажист.
«Помучив» пальцы Алексея, отпускаю. Я как-то не заметила, что всё это время он смотрит за моими движениями.
– Больно? – задаю вопрос.
В ответ он качает головой.
Что ж, уже хорошо. Хоть какая-то реакция. Только будет лучше, когда станет больно.