Оказалось, что мы все вывозились в слизи — когда разбирали и выносили мусор.

Более того, Шаман тоже потому и лежал, что хватанул во время драки.

— Это очень опасный яд! — с тревогой в голосе сказал ректор. — Эти слизни занимают одиннадцатое место в десятке самых опасных тварей пустоши! Если вдруг впадёте в кому, то вряд ли мы сможем вас спасти! Поэтому побыстрее идите в медблок, пока яд ещё не распространился! Пусть окажут помощь!

Помощник ректора вызвался нас провожать, а ректор с завхозом остались очищать нашу комнату от этой заразы.

Это была ирония судьбы — мы вот только ушли из медблока, пообещав старшему лекарю, что не вернёмся до завтра. И вот уже в сопровождении помощника ректора возвращаемся обратно.

Понятно, что и старший лекарь, и медбрат встретили нас недовольством, но, как только помощник ректора назвал причину, по которой мы пришли в медблок, сразу же засуетились. Нас разместили в большой палате, где стояло несколько коек, отделённых ширмами.

И не успели мы устроиться, как нас заставили снять одежду и начали обрабатывать открытые участки раствором.

Я ещё подумал: а не проще ли было сходить в душ и смыть с себя ядовитую слизь. Но раствор, которым нас протирали, не был водяным. Это был спиртовой раствор. Так что скоро по всей палате стоял запах алкоголя.

Уж не знаю, что подействовало: запах алкоголя или яд слизней, но через совсем небольшой промежуток времени мы ржали, как припадочные, каждый за своей ширмой.

Именно тогда я и потерял Шамана. Вот только его протирали раствором, пытались смочить шерсть, а он фырчал и отбивался когтями и зубами, особенно когда раствор попадал на раны. Но потом кот вдруг исчез, а я провалился в болото.

Это была пустошь — без деревьев, возвышенностей, строений. Просто ровное пространство, покрытое пожухлой травой.

То тут, то там в траве мелькали чёрные спины слизней. Иногда эти спины были с красными прожилками. Иногда — с седым налётом. Но чаще блестели, как антрацит.

Я смотрел на эти спины, и поначалу мне было смешно от того, как они выгибаются. Но потом стало тошнить, закружилась голова.

Хотелось сесть, но сесть было негде — везде мелькали чёрные спины.