Теперь же, по прошествии стольких лет, конец света представлялся ему совершенно другим.

Он понял, что все так и должно быть: насилие, убийства. По улицам, словно стаи волков, бродят люди и убивают всех, кто встречается им на пути. Сначала они будут разбивать стекла в домах, затем начнут поджигать и разрушать сами дома.

В это время действительно послышался звон разбитого стекла и дом вздрогнул, словно при землетрясении…

Давид Хелоран, молодой светловолосый человек с плоским, покрытым веснушками лицом и серыми глазами, пребывал в отвратительном настроении. Он сидел на диване и смотрел телевизор, с экрана которого диктор вещал о том, что ведется неустанная борьба с преступностью, что начались новые застройки квартала, в котором жила его семья, но Давид, казалось, ничего не слышал.

Давид Хелоран работал клерком на рыбоконсервном заводе. Несколько дней назад, без всякого предупреждения, служащие были распущены, а фирма ликвидирована. Все остались без работы.

Давид потратил сегодня много времени, обходя различные биржи и агентства, но удача не давалось ему в руки. Он знал, что отыскать работу очень трудно, но надеялся, что ему повезет найти хотя бы должность дворецкого.

В довершение к этому, пришло извещение о выселении его семьи из дома…

Он окинул взглядом квартиру. Она состояла из довольно большой гостиной, детской комнаты, крохотной кухоньки и ванной. Окно гостиной выходило на балкон. Оттуда доносились голоса и крики.

Давид услышал голос Кенко, жены, но смысл сказанного не доходил до него.

Он поднял голову и посмотрел на нее пустыми глазами.

— Я приготовлю ужин, — сказала она. Кенко ушла на кухню и принялась возиться у плиты.

На вид ей было лет 25. Она родилась в Токио от матери-американки и отца-японца. Отца своего Кенко не помнила, а мать умерла три года назад от сердечного приступа.

Кенко неплохо зарабатывала, выступая в ночном клубе. Правда, голос ее был довольно слабым, но микрофон отлично скрывал этот недостаток. К тому же у Кенко были определенные артистические способности, и она вкладывала в пение много эмоций, это очень нравилось публике.

Среднего роста, с фиалковыми глазами и волосами цвета вороного крыла, она была очень привлекательна.

Давид продолжал сидеть на диване, пока жена возилась на кухне. Он чувствовал себя слабым и никчемным. Аппетита не было, но он решил заставить себя съесть шницель, поджаренный Кенко.

— Все будет хорошо, Давид, — доброжелательно сказала ему Кенко.

Их семилетняя дочь Ника сидела целый вечер за компьютером и играла. Это было ее любимым занятием. Понимая, что родителям не до нее, она молчала.

— Ника, пожалуйста, иди спать, — ласково обратилась Кенко к дочери.

Вздохнув, девочка нехотя выключила компьютер, собрала все принадлежности и поплелась к себе.

Ее крохотная комнатка напоминала кабину космического корабля в миниатюре. Вместо игрушек, какие бывают обычно у детей ее возраста, Ника предпочитала иметь дело только с компьютером и электронными играми. Поэтому вся комната ее была оснащена именно этим оборудованием, а на стенах висели различные схемы и чертежи. Она часами просиживала за клавиатурой дисплея, над разработкой стратегии новой игры или собирала на экране нового робота.