– Да ну, – ответил я нагло, – вот так должен и поверить?

Он слегка поклонился.

– А что остается?

В его тихом интеллигентном голосе почудилась скрытая ирония, я ответил с надлежащей моменту напыщенностью:

– Поверить людям, у которых недостаточно благородства сойтись лицом к лицу? Которые исподтишка и подло похищают людей без их письменного согласия?

– Сэр, – напомнил он, – разве это не оскорбление?

– Верно, – согласился я. – А что?.. Да, оскорбление!

Он умолк, я затаил дыхание, если наш разговор слышат, а это вполне возможно, Карл-Антон предупреждал, то сейчас там идет спор, как вести дела с таким варваром, если из-за своей гордыни и гонора почти готов оборвать этот торг и послать их к такой матери.

Наконец он произнес почти тем же прежним тоном:

– Ваше величество, мои хозяева просто казнят маркиза, если продолжите переговоры в том же тоне…

Я уловил в угрозе нотку поражения, взыграл и сказал с привычной наглостью государя:

– Да хоть щас!.. Мне-то что?.. Его жена больше поплачет – меньше пописает.

– Слезы маркизы, – ответил он, – и даже возможный отказ продолжать быть вашей любовницей… что вообще-то маловероятно, мы понимаем, вовсе не сокрушительный удар по вашему положению. Однако укол болезненный, а зачем это вам, если желаем совсем немногого?

Примирительный тон стал заметнее, я в ответ как бы сделал шаг навстречу, но завуалировал его под обычное любопытство:

– Ну и чего вы бы хотели за его освобождение?.. В случае, если бы я вот с какой-то дури решил ради счастья маркизы… а вы знаете сколько в моей отныне империи маркиз, герцогинь и даже принцесс?.. Да, так вот, если бы спьяну и решил милостиво или даже всемилостивейше пойти вам навстречу?

Он ответил с явным облегчением:

– Мои хозяева, как вы их называете, хотят вообще-то лишь крошки с вашего стола.

– Ну-ну? – сказал я с интересом. – Начало хорошее. Мне ндравится. Я хозяйственный и даже прижимистый, но в меру, в меру, не перебарщиваю. Так что за крошки?

Он уточнил:

– Даже не крошки, а одну-единственную!.. Которую вы даже не замечаете.