Протянув пятерню ближе к освещению, Кти демонстративно повертел ладонью, шевеля при этом когтистыми пальцами. Фактурная кожа блестела глянцем, янтарно переливаясь в лучах лампы с абажуром в виде цветка мальвы, в отличие от матово желтых когтей, и морщинистых перепонок между пальцами. Но мне все эти особенности мутировавшего тела отнюдь не казались чем-то безобразным. Ведь это была всего лишь красивая мужская рука: сама ладонь очень правильной и мужественной формы, с восхитительно длинными пальцами. Когти выглядели довольно брутально, но ничуть не отталкивающе. Вот если бы сделать маникюр и покрыть их прозрачным лаком – получилась бы шикарная в своей оригинальности реклама мужского салона красоты.

Можно было позволить себе любоваться и дальше, на жилистые, с выступающими венами предплечья, на мускулистые плечи, широкую грудь, или опустить взгляд ниже, на соблазнительно твердый живот, или стыдливо поднять выше, заглянув в мужественное лицо с благородными чертами и умными прозрачными глазами… но постепенно нарастающая слабость в ногах и мурашки, неконтролируемо расползающиеся по всему телу, начинают напоминать, что подобные разглядывания чреваты определенными последствиями.

Ктиаран, не уловив в моем восхищенном взоре ни капли брезгливости, выглядел слегка потрясенным. И до меня вдруг дошло очевидное. Все было совсем наоборот, мужчина на полном серьезе считал, что своими прикосновениями делает неприятно в первую очередь мне. Что ж, стоило опровергнуть его в корне ошибочное мнение.

Я поднялась со стула и обхватила руку, которую он не успел отдернуть, своими, казавшимися такими маленькими и светлыми рядом, и, повернув ладонью вверх, мягко прикоснулась к ней щекой. Ответом на это был судорожный выдох, пошевеливший выбившуюся из общей массы прядь моих волос. Я подняла глаза, не отпуская его, и осторожно, чтобы не спугнуть момент, улыбнулась.

– Это что, за сырники? – Изумленно прошептал Кти внезапно севшим голосом, попытавшись обратить все в шутку, но разглядывая меня при этом совершенно безумными глазами.

– Это за все, – я поцеловала его потеплевшую ладонь и снова прижала ее к своей щеке. Длинные пальцы дрогнули, коснувшись кожи. Я закрыла глаза и нежно потерлась о свою добычу, как кошка, едва не мурлыча, наслаждаясь стекольной гладкостью и теплой пульсирующей тяжестью нечеловечески сильной руки человека, который сейчас боялся пошевелиться, превратившись в статую, чтобы тоже не спугнуть невероятный момент. А я пока не могла отпустить, ровно как и стереть со своего лица блаженствующую улыбку.

Распахнув веки, я вгляделась в его лицо, боясь увидеть иную реакцию. В ответ мужчина пронзил меня вдумчиво серьезным изменившимся взглядом буквально на пару секунд, затем сильная рука, прижатая к моему лицу, вдруг ожила, и скользнула на затылок. Ктиаран прижал мою голову к своей нечеловечески твердой груди, надежно зафиксировав в объятиях все остальное. Я выдохнула от неожиданности, и почувствовала тяжелые быстрые удары его сердца совсем рядом, затем плавно потянулась вверх, обняв его за шею. Мы будто сплавились в одно целое, плотно прижавшись друг к другу, закрыв глаза и слушая лишь ритм биения наших сердец и шепот сдерживаемого дыхания. И казалось, что так и должно было быть. И я желала бы стоять так долго долго, если бы не свербело где-то в груди нетерпеливое желание чуть большего. Но, даже стоя на носочках, я была ниже этого чешуйчатого мужчины почти на полторы головы, поэтому привлекла его внимание, слегка пошевелившись. Он ослабил хватку. Освободясь из железного обруча рук, и, игнорируя молчаливый вопрос, я забралась с ногами на ближний стул, и притянула его обратно. Теперь мы сравнялись.

– Знаешь, мне кажется… – Торжественно начала я шепотом, глядя в его искрящиеся глаза. Он недоверчиво улыбнулся, и снова сквозь дымку реальности проступил смуглый зеленоглазый мужчина с ямочками, заигравшими от улыбки на его щеках. И не дал мне договорить.

От него вкусно пахло яблоками и какао, а еще немножко сырниками и чем-то родным, тем, что могло принадлежать только тому настоящему единственному мужчине и больше никому.

Как будто еще не поверив до конца, едва касаясь, он осторожно коснулся моих губ своими так, словно мои были самым редким и драгоценным источником в мире, сжимая тело в кольце могучих рук до потери дыхания. А мне казалось, что нужно еще крепче. Наши сердца колотились почти синхронно, выстукивая схожий в своем сумасшествии ритм. Если бы не его объятия, мои ноги давно бы перестали держать свою опьяневшую обладательницу. Я что есть силы сжимала, с восторгом ощущая подрагивающими руками гладкость и каменный рельеф его могучих плечей и львиную шею, открываясь навстречу властным губам, и сердце заходилось в пьянящей радости: Оказывается, он не только шикарно готовит, но и шикарно целуется!

Казалось, шли часы, пока мы тонули в этих новых для себя ощущениях, задыхались, теряясь в некой бешеной эйфории, и единственным желанием, мелькающем в мозгу, было никогда не останавливаться. Если бы не одно но.

На краю сознания я уловила некий глухой звук. Мой чешуйчатый мужчина его тоже, видимо, услышал, поэтому он слегка отстранился, чтобы прислушаться. И тогда уже громче, совсем рядом с нами, брезгливо раздалось:

– Фу!

Мы синхронно оглянулись на источник звука. Ктиаран выглядел раздосадованным, а я вытаращила глаза на единственное существо, сидевшее на кухонном столе и разглядывающее нас с выражением крайней неприязни на острой мордочке.

– Фуня? – Выдохнула я, – Ты разговариваешь?!

– Он разговаривает! – Это я уже сообщила, обращаясь к Кти.

– Да, – отозвался мой полуящер с сожалением, – порою его не заткнешь. Особенно тогда, когда следует молчать.

И он сделал страшные глаза в сторону мелкого вредителя. Тот невозмутимо встряхнулся, и цапнул пряник из общей тарелки.

Я следила за зверьком с чувством крайнего изумления. Пряник явно был больше его головы.

– Но… Как же это? Вы знакомы?