— У тебя самые длинные ноги, которые я когда-либо видел, — сказал он, поднимая одну и прижимаясь ртом к тыльной стороне коленки. Она задрожала, закинула на него эту ногу, и он переместил рот выше. Лучи солнца не часто ласкали ее ноги. Они были сливочно-бледными, непохожими ни на какие другие из всех, что он видел, и это очаровывало его. Он пробежал пальцем вверх от колена, выпуская маленькие разряды электричества. Хоуп дернулась и рассмеялась.

— Щекотно.

— Неужели?

— Да, — со вздохом ответила она.

Он еще совершенно не закончил с этой женщиной. Да и закончит ли когда-нибудь? Пока утро вступало в свои права, он пробовал ее повсюду. Он заставлял ее дрожать и метаться, вырывая глухие стоны. Завладев его ртом, Хоуп почти бросила его на спину, решительно настроенная сделать с ним то же, что проделал с ней он. Желая заставить его стонать. И она достигла в этом успеха. Ртом и руками она изучила каждый его сантиметр.

Понимая, что он уже готов настолько, настолько вообще может быть готов мужчина, Хоуп отстранилась и стянула через голову футболку. Гидеон протянул руку к ящику, в котором держал презервативы. Сегодня вечером по пути домой нужно заехать в аптеку. Его запасы почти закончились. И как бы сильно ему ни нравилась Хоуп, насколько бы она ни казалась той единственной, близкой и родной, Гидеон не был готов пойти дальше, даже несмотря на то, что Хоуп заставляла его светиться в темноте. У них был великолепный секс, но каковы гарантии, что искра не потухнет? Мало что в этом мире длилось действительно долго.

Хоуп, улыбаясь, сидела на кровати, возбужденная и тяжело дышащая. Темные волосы в беспорядке падали на лицо. Обычно такая аккуратная, будучи растрепанной Хоуп выглядела поистине великолепно.

Растрепанная, обнаженная… и с двумя амулетами на шее.

Гидеон выронил все еще запечатанный презерватив на кровать. Он забыл о своем желании войти в Хоуп и окончить свои мучения. Забыл обо всем на свете, кроме этих кусочков серебра.

— Где ты его взяла? — спросил он, поднимая один из амулетов. Не тот, который подарил ей сам.

Она приподняла амулет, рассеянно изучив его.

— Я почти забыла о нем. Я нашла его на твоем комоде прошлой ночью.

Гидеон спрыгнул с кровати и повернулся к упомянутому комоду. Предназначавшийся для Данте амулет плодовитости в самом деле исчез. Нет, не исчез. Хоуп носила его на своей хорошенькой шейке.

— Он был на тебе прошлой ночью, когда мы вышли на настил?

— Кажется, да. — Она откинула волосы за спину, распутывая их длинными, бледными пальцами. — Да, был. Я нашла его и надела перед тем, как вышла наружу.

Он повернулся и напряженно уставился на нее.

— Зачем?

— Не знаю. Он симпатичный. — Стянув шнур через голову и еще больше взъерошив без того спутанные волосы, она сняла предназначенный не для нее амулет. Но это уже не имело значения. Уже поздно. Слишком поздно. — Наверное, вчера ночью я почувствовала потребность в дополнительной защите. — Она протянула ему талисман. Он не забрал его. — Извини, если я не должна была к нему прикасаться. Возьми его и возвращайся в кровать.

— Никакая защита в мире не справится… — Он остановился. Всего только раз, он был в презервативе, и они не стояли под лунным светом. Возможно, только возможно… Он помчался в ванную и хлопнул дверью.

— Гидеон? — позвала Хоуп через закрытую дверь. — Ты в порядке?