Это место пользовалось большим спросом, здания, построенные очень близко друг к другу, впечатляли. Один красочный дом следовал за другим, образовывая улицу, а со вкусом окрашенный серый дом Рейнтри был тут одним из самых прекрасных. Почему никто никогда не подвергал сомнению его образ жизни?

Все ее знакомые детективы хотели бы работать в отделе убийств. Это было престижно, значимо. И, тем не менее, спустя пять месяцев после отставки напарника, Рейнтри все еще работает один, то есть работал, пока не появилась она. Ее новый шеф признался, что другие сотрудники не рвались к Рейнтри в напарники. Они не хотели затеряться, всегда оставаясь вторым человеком в команде, либо не желали раскачивать лодку, поскольку знали, что Рейнтри любит работать один. Другими словами, если дело безнадежно, то и нечего в него ввязываться?

Хоуп никогда не стремилась раскачивать лодки.

Возможно, на все ее вопросы существуют совершенно вразумительные ответы, но с другой стороны, их может и не быть. Она должна все выяснить, прежде чем слишком во всем этом увязнет. Прежде чем начнет доверять ему, примет его.

Она нутром чуяла, что Рейнтри лжет. Разумеется, он не мог не лгать: он же мужик. Вопрос в том, насколько глубока эта ложь?

Хоуп оставила свою синюю «тойоту» дальше по улице, рядом с домом, в котором проходила вечеринка и где еще один автомобиль совершенно не выделялся, и направилась назад к дому Рейнтри. Вряд ли в столь поздний вечер можно что-то увидеть, но она испытывала такое сильное любопытство и обиду, что не могла заснуть. Поскольку ее мать никогда не ложилась раньше двух ночи, а квартира над магазином была маленькой, заснуть, в любом случае, было совсем не просто.

Дом, дорогая одежда, автомобили… Рейнтри определенно во что-то впутался.

Когда Хоуп изучала подноготную Леона Фрэнклина, его недавно ушедшего в отставку напарника, тот оказался чистым, как белый лист. У Фрэнклина были кое-какие сбережения в банке, но не слишком большие. Хороший дом, но не шикарный. Все, с кем она общалась, рассказывали о чрезвычайных умственных способностях Гидеона Рейнтри. Ему стали отдавать каждое дело об убийстве в Вилмингтоне, и он раскрыл их все. Вот только это было неестественно.

Хоуп скользнула в темноту между домом Рейнтри и менее изысканным желтым домом по соседству. Для этой вылазки она оделась в черное, чтобы затаиться в тени. Хоуп не собиралась подглядывать в окно и ловить Рейнтри с поличным, но чем больше она узнает об этом парне, тем лучше будет себя чувствовать. Нет ничего плохого в том, что она просто немного изучит это место.

Ее внимание привлекло какое-то движение на пляже, и она повернула голову в ту сторону. Вспомнишь черта… Гидеон Рейнтри вышел на берег после плавания, слишком длинные волосы гладко откинуты назад, вода стекает по груди. Он ступил с песка на свой собственный частный дощатый настил в более освещенное пространство. Когда на него упал свет с балкона его дома, Хоуп на мгновение затаила дыхание. Он был в старых, дырявых джинсах, отрезанных над коленями, и из-за веса воды слишком низко висевших на талии. Больше на нем ничего не было, за исключением маленького серебряного амулета, висевшего на черном шнурке вокруг шеи.

— Гидеон, — протяжно окликнул голос из соседнего желтого здания. Он остановился и поднял голову, затем улыбнулся свесившейся с балкона блондинке. Хоуп, наконец, за весь этот день увидела у него на лице хоть какое-то подобие улыбки. Да, парень определенно представлял собой проблему.

— Привет, Ханни. — Рейнтри прислонился к перилам и посмотрел наверх.

— У нас будет вечеринка в субботу, — сообщила Ханни. — Придешь?

— Спасибо, но думаю, нет. Я работаю над одним делом.

— Та девочка, которую я видела в новостях? — спросила Ханни, ее улыбка увяла.

— Да.

К Ханни присоединилась еще одна девушка, на сей раз брюнетка.

— Ты распутаешь его к субботе, — уверенно подхватила она.

— Если распутаю, тогда зайду.

Обе женщины перегнулись через поручни. Как любая уважающая себя пляжная бездельница в теплую июньскую ночь, они были одеты в малюсенькие купальные костюмы. В сущности, они заигрывали со своим соседом.