Начальник пожарной охраны заканчивал свое расследование, поэтому Данте загнал его в угол.

— Это был поджог? — прямо потребовал он ответа.

— Все указывает на проблему с электропроводкой, мистер Рейнтри. Я не нашел никаких следов катализатора. Но пламя достигло необычно высокой температуры, поэтому, признаюсь, я проявил подозрительность.

— В таком случае, почему здесь присутствовали детективы и расспрашивали меня в воскресенье ночью, сразу же после пожара, когда вы еще даже не начали расследование? Это не являлось местом преступления.

Начальник пожарной охраны потер нос.

— Вам не сказали? Во время пожара поступил звонок. Какой-то псих утверждал, что поджег казино. Однако, когда его разыскали, оказалось, что он находился в одном из ресторанов, и когда раздался звук пожарной тревоги, вытащил сотовый и урвал мгновения триумфа. Парень слишком много выпил. — Инспектор тряхнул головой. — Некоторые люди просто чокнутые.

Данте встретился взглядом с Лорной; оба были удручены.

— Мы были удивлены происходящим. Мне уже повсюду начали мерещиться заговоры, — сказал он.

— При пожарах часто происходят необычные вещи. Одна из них как раз в том, как вам удалось выжить. У вас не было совершенно никакой защиты, но жар и дым не добрались до вас. Поразительно!

— Я чувствовал, как дым добрался до нас, — сухо ответил Данте. — И думал, что от кашля вывернусь наизнанку.

— Однако ваши дыхательные пути оказались не повреждены. Я видел, как умирали люди, наглотавшиеся и меньшего количества дыма.

Лорна задалась вопросом, что бы он подумал, увидев, что осталось от «ягуара» Данте, тогда как они оба не получили ни единого ушиба.

Нет, что-то здесь не так. Нахмурившись, она посмотрела на Данте, действительно посмотрела. Недавно у него на лице красовался порез от удара о воздушную подушку, которая буквально разрезала кожу на скуле. На щеке начинал проявляться синяк, и она опухала, как и его левая рука.

А сейчас, всего несколько часов спустя, щека выглядела прекрасно. Лорна вообще не видела раны. Ни опухоли, ни синяков. Но она знала, что не вообразила их, потому что кровь попала на его рубашку, и он ходил в свой номер переодеться, и сменил тенниску на белую костюмную рубашку с джинсами, рукава которой были закатаны, открывая его здоровое левое предплечье.

На ней тоже не осталось никаких повреждений. После того, как ее так резко развернуло, у нее, по крайней мере, должны были болеть и ныть мускулы, но она чувствовала себя прекрасно. Что происходит?

— Это тупик, — заметил он после разговора с начальником пожарной охраны, внимательно осматривая повреждения. — Глупость некоторых людей просто поражает.

— Я знаю, — рассеянно ответила она, все еще размышляя над тайной исчезновения ран. Существовал ли какой-нибудь способ дипломатично спросить человека, действительно ли он является человеком?

Но как же быть с отсутствием ушибов у нее самой? Лорна знала, что она-то точно человек. Эта его заслуга? Он каким-то образом избавил ее от ран?

— Царапина на твоем лице, — выпалила она, слишком обеспокоенная, чтобы промолчать. — Что с ней случилось?

— Я быстро исцеляюсь.