Я не стал рассказывать ей о том, что уже встречался и говорил с ее отцом. Неизвестно, как она отреагирует на эту информацию. Еще разозлится, что отец за ее спиной ко мне подходил, вспылит, наговорит отцу лишнего, поссорятся. Зачем эти сложности!

Попрощавшись с девушкой, быстренько ушел, пока она не начала накручивать себя и снова не попыталась отговорить меня от знакомства с родителями.

Раз уж все равно сбежал с рабочего места, решил заодно зайти к Игнату. Что-то мы вроде бы и договорились с ним о винтовой лестнице, а ощутимого движения так и нет. А времени уже прилично прошло, да и я теперь при деньгах — можно не опасаться, если вдруг мы что-то не учли, из-за чего стоимость готового изделия резко подскочит. Хотя, конечно, лучше без этого.

Игната нашел легко. Он задумчиво курил у входа в цех. Как ни приду, курят они тут. Интересно, а работают когда?

— Привет, — сказал я, пожимая ему руку, — хотел про лестницу обсудить.

— Погоди про лестницу! — сказал Игнат сурово, — ты кого нам на работу привел? Я как бы за него поручился!

— Ты про Васю-негра, что ли? — удивился я, — а что, он не справляется с работой?

— Чтобы не справляться с работой, надо хоть на рабочем месте быть, а его нет сегодня, — хмуро сказал Игнат, — смена его, а негра нет. Запил, судя по всему! Вот уж кто бы подумал, что твой негр алкоголик! Наше имя, что ли, так повлияло — надо было его каким африканским назвать. Кандыба рвет и мечет, обещает его по статье уволить, если завтра опять прогуляет! Не, конечно, бывает такое в цеху, чего уж тут, но не в первую же неделю, как устроился! Это же наглость неописуемая, репутации еще никакой нет и прогуливать!

Слушая рассуждения Игната о связях расы, имени и алкоголизма, я и думать забыл о своем превосходном настроении. Вспомнил, как пренебрежительно сотрудник ОБХСС отнесся к моим предостережениям об опасности дела, которое затеял. Он же негр, если он куда полез, и его там заметили — не отмажешься потом, что с кем-то перепутали. Его невозможно из-за цвета кожи ни с кем перепутать. Еще один, герой, блин, отечественной милиции, мало мне было Ивана! Тот по положительному поводу засветился, а на этого теперь могут некролог напечатать. Жив ли он вообще?

— Слушай, я знаю, где он живет, сейчас постараюсь отпроситься и сбегаю к нему, — сказал я сварщику, — попроси его не увольнять, мало ли что с человеком случилось. Не верю я, что он алкоголик, не было никогда такого.

— Да уже кого-то отправляли, думаешь, у нас самих адреса нет, пусто там и закрыто, — махнул рукой Игнат, — все думают, что он в гостях надрался, да так, что в себя прийти не может. Есть такие любители всю ночь пить, что только к следующему вечеру прочухиваются.

— И все же не спешите ничего делать, я еще раз проверю, — настаивал я, — мало ли на чердак полез, лестница подломилась, и он сломал себе что важное. Может, лежал в отключке, пока в дверь стучали. Он мне, кстати, жаловался недавно, что дом холодный, и я ему как раз и рекомендовал крышу проверить, как утеплена.

— Ну раз такое дело, то скажу сейчас Кандыбе, конечно, — пообещал мне Игнат.

А я ракетой метнулся на рабочее место. Повезло — главбух уже вернулась.

— Ирина Викторовна, хочу отпроситься. Друг на работу не вышел. Боюсь, не случилось ли с ним что плохое!

— Запил, может? — предположила главбух.

— Нет, не верю в это, — сказал я.

И изложил еще раз историю про крышу. Что боюсь, что друг мой лежит со сломанным бедром и помочь ему некому.

— Ужасы какие! — впечатлилась Ирина Викторовна, иди, конечно, проверь!

Вылетел с проходной. Пока бегал в бухгалтерию, уже продумал, куда надо двигать. Ни в какой чердак и лестницу я не верил, конечно. Влип Васька, ой влип! В отделение милиции мне нужно срочно. Бегать к Терентьевым или Ивану домой почти бессмысленно — шансы в это время кого там застать очень малы. А вот в отделении другое дело.