Субботнее утро было настолько жарким, что Александр предложил сначала двинуться на пляж, а ближе к вечеру отправиться в столичный ресторан и, конечно же, в театр. Но Алена обещала заскочить к подруге, поэтому пришлось брать с собой и ее.

— Сейчас едем на рынок, потом забираем двух пассажирок и рвем на карьер. Часа через три возвращаемся в город, приводим себя в порядок и отправляемся в Киев, — сообщил водителю о маршруте Александр, и синий Ford рванул с привокзалки по узким улицам районного центра.

Август 2000-го выдался чрезвычайно жарким. В городке днем было безлюдно, а торговля арбузами на рынке проходила крайне вяло. Даже мухам было тяжело летать. Спастись от безжалостного солнца можно было только на пляже или в нескольких прудах, расположенных по периметру живописного холма, на котором уже больше шестисот лет располагался флегматичный райцентр.

Александр любил примерять на города человеческие обличия. Киев в его представлении создавал образ доброго и приветливого деда, характер которого по своему темпераменту напоминает оптимистичного сангвиника. Тетка Москва, наоборот, деловой и циничный холерик, а Питер — не иначе, как романтичный меланхолик. Впрочем, любой город, позволяющий создавать о себе впечатление характером архитектурного стиля и нравом его жителей, всегда сможет рассчитывать на личностную характеристику. Поэтому темперамент большинства провинциальных украинских городков можно сравнить с душевными настроениями странных, загадочных и «мутных» флегматиков. А большинство их жителей, желали бы работать и жить в столице, или хотя бы в областных центрах. Некоторые ясновидящие утверждают, что в украинской провинции немало городов располагаются на перекрестках негативных энергетических полей, создающих его обитателям весьма противоречивые настроения.

Но что-то особенное есть в этой провинции. В ее обычных квадратных метрах был какой-то изюм, понятный только тем, кто блуждал улицами этих городков на протяжении многих лет. Исчезали старые дома, появлялись новые сооружения, вырастали дети, менялась эпоха, но что-то навсегда оставалось неизменным, вековым.

Гора херсонских арбузов, размеры которых больше напоминали ядра царь пушки, чем сладкие ягоды таврийских степей, была хорошо видна уже при подъезде к рынку. Загрузив всего двумя «полосатиками» весь багажник, отправились за Аленой и Наташей. Уже через пол часа машина неслась по главной улице села, приближаясь к долгожданной водной прохладе.

А на пруду не то, что яблоку негде было упасть, но даже семечкам рассыпаться. По периметру берега семейные пары чередовались с компаниями молодежи. Чей-то малыш бегал с полным ртом и, споткнувшись, чуть не подавился едой. Крошечная девчонка никак не хотела вылезать из воды, а бабка пробовала ее пугать ремнем, бормоча о недостатках в воспитании. Пузатые мужички хлебали холодное пиво и бросали картами в одеяло. Зрелые женщины в соломенных шляпах рассказывали о своих болячках, а девушки жадно принимали халявный природный солярий. Это — городские провинциалы. И только в дальнем углу пляжей можно было заметить местных сельских ребят, сбежавших на велосипедах от несладкого домашнего хозяйства.

— В такую жару лучше быть ихтиандром, — сделал вывод Саня, срывая на ходу одежду. Девушки не спешили. Не зря ученые говорят, что женский организм выносливее, а их родная планета — Венера, где среднегодовая температура намного выше Земной. К тому же, женщины в трудных жизненных ситуациях изобретательнее мужчин. И этому существует много примеров как исторических, так и современных.

Они купались, разговаривали, ели арбузы, кидали друг на друга многозначительные взгляды. Алена позволила Саше собрать арбузные зерна, упавшие на ее горячее от солнечных лучей тело. Он едва сдерживал себя, ведь вокруг были люди. Но все страстные прикосновения позволила скрыть вода, давая парню и девушке понять, что они созданы друг для друга.

Когда солнце садилось за горизонт, Саша и Алена уже мчались по столичному проспекту к улице Саксаганского, где в уютном подвальчике их ждала мексиканская «Кантина База». Приятный швейцар, похожий на лаковый манекен, открыл двери в мир латиноамериканских атрибутов: стеклянные горшки с белым чилийским песком, бразильские ракушки, деревянные табуреты, терпкая текила, ароматный мате и дерзкие неугомонные гитары. У входа галантно приветствовал гарсон и предлагал гостям сегодня отдать предпочтение немецким и венгерским винам. На плетеном столе в темно-зеленой папке из крокодиловой кожи было записано меню, где предлагался цыпленок по-мексикански, паштет из зайца, апельсиновый салат с луком латуком в сметане, «бобот» и «соте», а также копченая свинина, жаркое из дикой козы и голуби на решетке под блинчиками с голубыми раками.

Если хочешь приехать в театр снова, нужно обязательно в антракте посетить театральный буфет. Станиславский говорил, что театр начинается с вешалки. Александр утверждал, что антракт начинался с буфета. В театре имени Франка в тот вечер давали «Пигмалион». Яркая актерская игра Хостикоева, Бенюка, Сумской заставляла забыть о бытовых проблемах и других реалиях. Традиционно в антракте Саша находился одним из первых в очереди на получение «полтишка» и бутерброда с икрой.

— Театральная сцена всегда будет лучше самого крутого блокбастера в самом навороченном кинотеатре, — расчувствовался Александр. Удовлетворяя свои потребности в риторике, он обратил внимание на человека, наблюдавшего за ним некоторое время. Его лицо обладало своей природной особенностью: у правой щеки имелось большое темное родимое пятно, как у Горбачева на лбу. Среди своих знакомых Александр, как ни старался, не мог вспомнить столь приметную особу.

— Я читала театральную программку. Меня заинтересовали другие спектакли, — отвлекла от размышлений Аленка. Саня подмигнул ей и допил коньяк. Он с детства мечтал о режиссуре и сцене, но вспоминал об этом только подшофе в буфете какого-нибудь театра. Наконец, прозвучал третий звонок, настойчиво приглашавший зрителей в зал, к той сцене, где жизнь течет и покоряется законам жанров, а герои живут в мире, в котором всегда должно побеждать добро, а зло заслуженно отгрести порцию наказаний.