– Сорок. Сорок золотых монеток, украшенных гербом Мурома. Признаюсь, даже позавидовал слегка, листовку прочитав. За меня меньше давали. Но по совокупности… там, конечно… – Коллекционер замолчал, углубившись в подсчеты.

– Не прихватил?

– Чего? Листовку-то? На. – Он вытащил из-за пазухи сложенный вчетверо лист желтой бумаги. – Не выбрасывай. Скоро, может, коллекцию соберешь.

Стас развернул «ценник» и удовлетворенно хмыкнул. Растиражированный типографским способом карандашный рисунок выглядел не слишком искусным, но вполне узнаваемым. Хотя подбородок был великоват, что придавало лицу разыскиваемого слегка дебелое выражение, а не в меру злобные глаза указывали на серьезное расстройство психики. Над портретом жирным шрифтом было отпечатано: «Внимание! Властями города Муром разыскивается убийца. Известен как Стас. Рост 1 м 82 см. Вес 80–85 кг. На вид 25–30 лет. Русский. Волосы темные с проседью. Глаза карие. Вооружен». А ниже образа врага всего прогрессивного человечества шли расценки: «За поимку, обезвреживание или информацию о нахождении преступника гарантируется вознаграждение. За мертвого – 10 золотых. За живого – 40 золотых. Размер вознаграждения за предоставленную информацию оговаривается отдельно». И заканчивался этот вполне делового содержания проспект леденящим кровь напоминанием: «Будь бдителен! Он может прийти и в твой дом!»

– Понравилось? – спросил Коллекционер, когда Стас, дочитав, сложил листовку и убрал в карман.

– Весьма занимательно.

– Кого мочканул-то?

Стас, прищурившись, взглянул на охотника и усмехнулся:

– Так я ж говорил уже – эсэсовца оприходовал.

– Из-за бабы?

– Ну да.

Коллекционер покачал головой и сплюнул:

– Не люблю я, Стас, когда меня за идиота держат. Страсть как не люблю. Ну ладно еще, Фоме эту херню втирать, он-то тебя первый раз видит и листовок не читал. А мне зачем? Ты на полном серьезе думаешь, что я поверю, будто эсэсовцы вот так от нехуй делать оценили твою говорящую голову в четыре раза дороже, чем молчаливую? Что они услышать-то хотят? Рассказ о том, как вы бабу не поделили? Нет, ты, конечно, можешь не говорить, если не хочешь, но только не нужно мне всякую туфту гнать. Меня это, понимаешь, оскорбляет.

Стас продолжал молча улыбаться, глядя на эту демонстрацию праведного негодования.

– И чего ты скалишься?

– Да так. Представил себе, как глупо ты будешь выглядеть перед Хромым. Черт, это ж, наверное, страшный позор для охотника за головами, когда цель сама, при оружии и в полной сохранности, к заказчику приходит? Нда-а-а… Тяжелый удар по репутации. Аванс-то большой получил? Придется вернуть.

Коллекционер слегка наклонил голову и глянул так, что Стас в первые мгновения этой молчаливой сцены успел пожалеть о сказанном, а его указательный палец сам собою придвинулся ближе к спусковому крючку.

– Придется, – процедил охотник. – Если только не… – Он вдруг замолчал, и угрожающе сведенные к переносице брови приподнялись.

– Что?

– Тише. Пригнись. – Коллекционер в три размашистых шага подскочил к ближайшему деревцу и, сев возле перекрученного ствола, достал из-под плаща бинокль.