– Субординация для вас пустой звук, слабоумный вы… – Герберт вон Бальгон не договорил, махнул рукой и направился к карете. – Выезжаем в Мархоф через час!
Кому адресовались последние слова – Адалинде или нам обоим, – я благоразумно уточнять не стал. Только глянул вслед удаляющемуся вице-канцлеру недобро, если не сказать – зло. Для прожженного карьериста он слишком плохо держал удар и был чрезвычайно неосторожен в словах. Так и до дуэли недалеко.
«На пистолях», – подумалось мне, я мысленно вытянул руку и посмотрел в спину Герберта поверх воображаемого ствола. – «Пуф!»
На душе сразу потеплело.
В Мархоф выехали с получасовой задержкой сразу на трех каретах. В первой катил вице-канцлер, во второй – я с Адалиндой, а замыкал процессию экипаж с канониками, приданными нам епископом. Да еще следом скакала полудюжина гвардейцев в бело-зеленых плащах и свита маркизы.
Сеньора Белладонна очень быстро вытянула из меня подробности случившегося и всю дорогу злорадно посмеивалась над Гепардом, потерявшим лицо в присутствии его преосвященства. Она даже предложила вина. Воистину, ничто так не сближает людей, как общий враг.
Когда карета въехала в город, маркиза натянула прошитые золотой нитью перчатки и достала из шкатулки дубовый жезл. Волшебная палочка в локоть длиной была усилена серебряными кольцами, снабжена костяными накладками и янтарным шариком-навершием.
Я прикинул, на какой энергетический поток рассчитано это изделие, и едва не присвистнул от удивления. Адалинда была… сильна.
Многие ритуалисты вообще не пользовались жезлами, отдавая предпочтение чертежным инструментам. Лишь длительные приготовления и расчеты давали им возможность в полной мере задействовать свой слабосильный талант. Но даже те, кто работал с незримой стихией без предварительного построения сложных схем, обычно относились к волшебным палочкам как к расходному материалу.
Я и сам всегда полагал именно так, а вот сейчас всерьез засомневался в подобной точке зрения. Захотелось даже повертеть в руках жезл Адалинды и выяснить, насколько хорошо он гасит магическую отдачу, но на это уже не оставалось времени: наша процессия вот-вот должна была подъехать к лавке Эгхарта.
И тут головная карета вдруг повернула к особняку Вселенской комиссии! Вице-канцлер невесть с чего решил все сделать правильно и привлечь к задержанию магистров местного отделения.
– Безмозглый формалист! – не удалось удержаться мне от ругательства.
– Вполне в духе Гепарда, – усмехнулась Адалинда и пробежалась пальцами по жезлу. – Прямых улик против Новица нет, дело будет строиться исключительно на голословных показаниях третьих лиц. Процесс затянется, и вовсе не уверена, что в результате получится доказать злой умысел обвиняемого. Даже косвенную вину вменить ему будет совсем непросто. А если книжник скончается до суда, чего исключить вовсе нельзя, это не лучшим образом скажется на репутации всех причастных. Политика!
Я беззвучно выругался и приоткрыл дверцу.
– Филипп! Ты что задумал?! – удивилась маркиза.
– Осмотрюсь на месте, – ответил я и ступил на подножку, а когда карета, едва не зацепив бортом угол дома, замедлила ход на повороте, шагнул на мостовую.
Ангелы небесные! Неужели сегодня все закончится?
В книжную лавку я, разумеется, заходить не стал. Вместо этого устроился за уличным столиком расположенной в соседнем доме таверны «Ученый карп» и принялся греть пальцы о теплую глиняную кружку с глинтвейном.
Мимо то и дело проходили шумные компании школяров, катили тележки лоточники, тащили корзины с бельем прачки, вышагивали солидные сеньоры с перстнями университетских лекторов. В лавку Эгхарта никто не заходил. Впрочем, я и не рассчитывал вот так, с ходу отследить связи зловредного книжника, а в отделение Вселенской комиссии не поехал по той простой причине, что там бы и остался. Мне же хотелось довести дело до логического завершения. К тому же еще оставались вопросы к помощнику книжника. Вопросы, да…
Я зло оскалился и вытянул раненую ногу, пытаясь унять ноющую боль. Стоило бы послушаться профессора Гауса и не нарушать постельный режим, но обстоятельства… Ох уж эти клятые обстоятельства…