Я обязательно заставил бы Леру залезть под кровать. Но наша постель больше всего походила на ящик, к тому же доверху заполненный всяким барахлом. И освобождать его, значит, терять время. Снаружи все было тихо. И все же я готов был поклясться, что тень за окном мне не примерещилась. И еще сразу же вспомнились слова Яниса, сказанные им накануне.

— Никак не могу отделаться от наваждения, что за нами кто-то наблюдает.

Конечно же, никто его на смех поднимать не стал. Более того, Трофим с Остапом тщательно осмотрели окрестности. Никого и ничего не обнаружив. Ну а что там можно было найти? Кучку фильтров от сигарет, которые оставил наблюдатель? Или упаковку от продуктов, которыми тот время от времени подкреплялся? Не нашли ничего, что совсем не означало, будто Артемон ошибается. Ночами у нас всегда выставлена охрана из двух человек. Днем обязательно кто-нибудь дежурит тоже. Но где бы взять уверенность, что караульные еще живы? Наконец, шуршание одежды затихло.

— Оружие взяла?

— Да.

Совсем не хотелось бы, чтобы оно тебе пригодилось, но так мне будет самую чуточку спокойней.

— Сейчас я подойду к двери, потихоньку ее открою, выйду, закрою за собой, и только тогда ты уже сама к ней подойдешь и задвинешь засов, — от засова у него было только название: деревяшка с палец толщиной. Но дверь открывалась наружу, и потому так просто его не сломать. — Все поняла?

— Да.

Голос у Леры не был испуганным. Слишком много ей уже пришлось пережить за те два месяца, как она сюда угодила, замучишься перечислять. К тому же и сам я старался говорить так, чтобы не вызвать лишней тревоги. Мне точно не показалась тень за окном, но совсем не обязательно, чтобы она принадлежала врагу. Я настороженно посмотрел в щель, готовый в любой момент… нет, не отпрянуть, броситься вперед. Чтобы прокатиться по земле, и оказаться под прикрытием сруба колодца, благо, он недалеко. Поблизости, минут в пятнадцати ходьбы, есть родник с чистой холодной водой. Но Мирон не был бы самим собой, если бы не выкопал колодец рядом с домом.

Никого не было видно, как и не доносилось никаких звуков. Кроме самых обычных ночных. Звездное небо давало достаточно света. Иголок собирать не получится, но видно достаточно далеко. Даже стену подступающих к заимке джунглей, и до них метров полста. Все также, на корточках, я и выбрался наружу. Прикрыв за собой двери, на некоторое время замер, дожидаясь, когда Лера задвинет засов. Все, можно двигаться дальше. Я и двинулся, вприсядку, утиной походочкой, вдоль стены дома. На темном фоне которой буду не так заметен. Благо и рожа загорела почти до черноты, и одежда на мне белизной не сверкает. Крался и думал: вот меня увидит кто-нибудь из тех, кто сейчас дежурит, и что он подумает? А если им окажется Гудрон? Уж он-то наверняка каверзно так спросит:

— Теоретик, ты чего это? Тренируешься перед выходом? Ляльку свою скучать бросил, а сам вон оно чё? Или у вас, эмоционалов, каждую ночь так положено, чтобы свой дар не растерять? — либо что-нибудь еще в том же духе.

Грохот выстрелов улыбку с лица стер мгновенно. Ну а затем мне стало совсем не до того чтобы начать улыбаться снова: где-то за домом разразилась целая перестрелка. Выстрелы бахали одни за другим, и несложно было понять, что стреляют и наши, и в наших.

Давно успел убедиться: в перестрелках вообще ничего хорошего нет. Но особенно они противны ночные. Когда только по наитию и удается понять — где свой, а где чужой, да и то далеко не всегда оно срабатывает. Когда получить свинцовый гостинец от своего можно также легко, как и от чужого.

Гудрон, Янис, Дарья и остальные нашли себе приют в хижине, которую и домом-то назвать нельзя. Так, сарай из жердей, с многочисленными щелями в стенах. Единственное его достоинство — крыша, которая в большей степени защита от палящих лучей солнца, но не от дождя. Любая пуля пронзит строение насквозь, и стреляли где-то в той стороне. Из дома Мирона не доносилось ни звука. Либо он посчитал, что ему еще не время, или же вообще решил: его дело — сторона. Но в любом случае, можно себе представить — какими последними словами он называет всех нас. Тех, которые в прямом смысле привели в его дом войну.

Перебежками, я оказался у хижины. Стрельба к тому времени сместилась куда-то в сторону, к тому же стала куда более редкой.

Что и понятно: напавшие быстро сообразили, что ничего у них не получится, и сразу же отошли. Ну а нашим хватило ума их не преследовать. Ночью, в зарослях, где и днем в несколько шагах проще услышать, чем увидеть. «Так, а если сюда заявились не перквизиторы, и им нужна вовсе не Дарья? А, например, Полина? Если допустить, что тем нужен врач? Например, чтобы извлечь пулю. Бред? Такое впечатление, все действия напавших — лишь отвлекающий маневр. Но от чего?»

— Игорь, это ты? — голос Дарьи был на удивление спокойным.

— Да. С тобой все в порядке?

— В порядке.

Послышалось шуршание раздвигаемых ветвей, и вот она, уже рядом. Я нашел ее руку, сжал: все будет хорошо! Рука оказалась теплой, и совсем не дрожала. Теперь нет смысла куда-то идти, лучше остаться рядом с ней: возможно, все ещё не закончилось.