«Вероника, я работал с ними долгие годы. Тот же Виктор Михайлович, мы начинали примерно в одно и то же время».

– Что я должна записать?

Пришлось подтащить доску поближе к кровати, чтобы не разрывать телесный контакт с мужчиной. Формула получилась длинная, заумная, с кучей скобочек и ссылок.

– Что она означает?

«Это антидот».

– Но… ты же сказал, что…

«Я знаю, что сказал. Повторюсь: у меня нет доверия к этим людям. Они с нами, пока им это выгодно. Получив уникальные знания, они легко могут переметнуться. Не обязательно на сторону босса, не сомневайся, и у этого мерзавца достаточно врагов. Никому не нравится существовать под пятой более сильного…или хитрого».

– А что мне с ней делать?

«Пока сохрани, а дальше распорядись по своему разумению. И запиши кое-что еще».

Я старательно вывела еще один набор химических символов.

– А это что значит? – глянула на длиннющую вереницу латинских букв и цифр.

«Наше спасение, девочка моя. Это формула вакцины, которая заменит существующую. Мир не будет больше нуждаться в вашей крови. Вы свободны».

Глава 28. Метод врага

Игорь был привязан к стулу, на котором сидел, на лице – тряпка, служащая и кляпом и повязкой для глаз. Я заглянула к нему впервые за все время нахождения здесь и, признаться, немного боялась. Но не его, в окружении друзей он мне точно ничего не сделает. Опасалась себя, своей реакции, своей ненависти и злости, которую любовно взращивала, пока находилась в его власти. И теперь, когда роли поменялись, стало не по себе: вдруг я ни разу не лучше, и сейчас, получив возможность сделать с ним все, что угодно, черная сущность выльется наружу?

Мы все еще не решили, что с ним делать. Убить? Заставить выйти на связь с заместителями, чтобы преследование нас прекратилось? А что потом? Снова вопросы, на которые никак не получается найти ответы.

Меня научили избавляться от кляпа, чтобы глаза оставались под темной тканью. Когда его рот освободился, мужчина сплюнул, попав себе на колено, и скривился.

– Что, пришли поглумиться? Кто там? Руслик, ты? Собираешься покарать за то, что я сделал с вами тремя? Так начинай! Не думал же ты, что я буду умолять о пощаде.

Надо отдать должное, я и правда ожидала именно этого.

– Эй, что молчишь? – не унимался Игорь. – Вероника, а может это ты, детка? И сейчас стоишь и, как всегда, обливаешься горькими слезами? Скажи, а тебе меня ни капельки не жалко?

О нет, жалость – вовсе не то чувство, которое я к тебе испытываю, мразь!