– О чем?

– О чем угодно. Как вас по-настоящему зовут. Где вы живете. Почему произошла катастрофа.

– А вы что будете делать?

– Мне нужно дотронуться до вас, я положу пальцы вот сюда, – прохладное прикосновение на левом виске, – и сюда, – и правом. – Можете закрыть глаза, если вам так проще. Видите, – он повернулся к замершей у входа женщине. – Все хорошо, можете идти.

– Но…

– Пусть останется! – брякнула я, потому что показалось, что он может без свидетелей сделать со мной, что угодно.

– Зачем?

– Мне…мне так спокойнее. Пожалуйста, – я почти умоляюще посмотрела на нее, и та, к моему удивлению, кивнула.

– Хорошо. Начнем?

– Уже?

Вместо ответа он застыл, дыхание стало ровнее и глубже, а глаза будто наполнились туманом. Поволока густела, и зрачки уже не различить. Что ему показать? Мое прошлое не для слабонервных…

Внезапно я расслабилась. Не знаю, насколько безрассудно поступаю, скорее всего, достаточно. Но, с другой стороны, я же выполняю законные требования сотрудника ведомства, так ведь? Черт с тобой, смотри!

Прикрыв глаза, мысленно вернулась в детство. Любимые старинные улицы города на Неве, родители и младший брат, вечерние посиделки, встреча нового две тысячи седьмого года, разведение мостов и салют, которые папа пускал каждый праздник, а мама злилась и переживала, что залп попадет не туда.

Гибель семьи, боль, страх и непонимание. Тогда казалось, мир перестал существовать, жить незачем. Долгая депрессия, потом апатия, потом, словно по крупицам, восстановление…нет, не прежнего существования, а некой пародии.

Приличная работа, мужчина, который мог бы стать моим мужем.

Приговор усатого доктора, с сожалением взирающего на молодую пациентку, которой из-за диагноза осталось совсем немного. Его предложение вступить в медицинский проект, эксперимент…

Пробуждение в лаборатории, боль и страх, нарастающая паника, глаза врача – первое, что увидела в новой жизни.

Марат, Руслан, Игорь, Гоша, Эрик, Елена… Я словно прокрутила всю свою жизнь на ускоренной кинопленке. Не старалась особо, выходило само собой. Реальность, с которой ничего не поделаешь. Она просто есть.

Когда его пальцы оторвались от моих висков, он все еще сидел с каменным лицом, не сводя с меня прояснившихся глаз.

– Вот моя правда, – прошептала. – Что вы будете с ней делать?