– Бывает.

– Угу.

Оба замолчали, только ему не привыкать торчать оловянным солдатиком, а я-то маюсь.

– А, может, ты меня проводишь хотя бы к лифту? Или дорогу подскажешь? – спросила от безысходности, предполагая, какой будет ответ.

– Ничем не могу помочь, пост покидать нельзя, – покачал головой Эрик, пробормотав: – Хотя что их охранять, они ни куда не убегут.

– Кто?

– Экземпляры.

Я подпрыгнула, во все глаза уставившись на бормочущего мужчину. Что он сейчас сказал?! Уже открыла рот, чтобы уточнить, правильно ли я понимаю, кого он имел в виду, но… вовремя хватило ума заткнуться.

Отойдя, чтобы саму себя не соблазнять на ненужные разговоры под камерами, которых тут наверняка напичкано как в Лувре, замерла, пытаясь собраться с мыслями. Он произнес что-то про экземпляры. Слово в «Ариадне» часто употребляемое. Например, так несколько раз называли меня, причем с ремаркой «редкий».

Я же была в медицинском эксперименте не одна, сколько человек, потерявших надежду, согласились на участие в нем? А сколько выжили? Черт, Марат что-то говорил об этом, но из-за жалости к собственной судьбинушке пропустила информацию мимо ушей. И до сих пор не задумывалась о том, что где-то совсем рядом мои современники все еще пребывают в состоянии анабиоза, более того, являются донорами для вакцины, не имея возможности на нормальную жизнь!

Боже мой, каким малодушием и эгоизмом надо обладать, чтобы забыть о точно таких же бедолагах, как я сама! Это мне повезло стать подопытной Марата, ему я обязана, что могу сейчас ходить-говорить-думать, а не лежать овощем в капсуле под кучей датчиков и трубочек, без шансов на будущее, без снов и воли… Вместо этого обожаю жаловаться на горькое существование!

Я должна их спасти! Не только ученого, которому всем обязана, но и тех, других экземпляров, моих современников, о которых умудрилась бессовестно забыть! Не представляю даже теоретически, каким образом, но они должны проснуться! Потому что никто не заслуживает подобного. Кроме, пожалуй, их «босса». Вот кого с удовольствием бы засунула под купол на миллион лет без права помилования!

Я опять вернулась к Эрику.

– Слушай, а почему здесь нет никого? В лаборатории, где я часто бываю, куча народу.

– Тут всегда так.

– Странно, разве нет?

– Да нет, вроде.

– А… экземпляры – они прямо за этой стеной? – спросила наугад.

– К чему такие вопросы? – удивился мужчина.

– Ну да, и правда…