– И правда, брат, она не может знать, – мужчина успокаивающе погладил меня по спине, приобняв.

Я же начинала терять терпение.

– Так вы мне скажете или нет?!

– В твое время же было метро, Вероника?

– Разумеется.

– Принцип тот же. Мы двигались под землей.

– На такой скорости? А как ваши «шесть тысяч километров», – снова не удержалась и изобразила издевательский рык Руслана, но в этот раз меня проигнорировали, выводя машину на проселочную дорогу.

– Стандартный лифт развивает скорость почти как в твое время самолеты.

– Вот это да!

– Когда я говорю «почти», Вероника, это значит – намного быстрее.

Я замолчала, переваривая информацию и представляя, как несусь под слоем грунта в бешеном темпе. А вдруг врезались бы в кого-нибудь? А подземные реки? А… а к черту, все равно один только поржет и снова начнет издеваться, а второму лучше отдохнуть. Чем он и занялся, примостив голову у меня на плече и закрыв глаза.

Фары высвечивали ни чем не примечательные пейзажи, и у меня вновь появилось подозрение, не глупый ли розыгрыш все это? Нет, правда, я совсем иначе представляла жизнь будущего, что-то в космическом стиле, где по улицам ходят инопланетяне, а на Марс летают в отпуск. Сейчас же я видела обычную природу, обычные дома, только граница эта в виде гор, но и в двадцать первом веке, если заморочиться, можно было построить что-то подобное. И вообще, знаменитую Китайскую стену начали возводить еще до начала нашей эры. И что в принципе я видела особенного? Ну, прокатилась в метролифте, подумаешь, может это тоже красивая иллюзия, не больше! Правда, в мою теорию не слишком вписывалась городская, как я понимаю, квартира Марата и его зеленомордый помощник на летающем по воздуху экране.

С другой стороны, и в мое время – блин, даже мысленно выражаюсь как ностальгирующая старуха, но из песни, как говорится, слов не выкинешь – жизнь в провинции сильно отличалась от столичной. А, если вспомнить, что здесь обитают ссыльные, то есть люди, которые так или иначе ограничены в некоторых правах по решению суда, получается, что здесь что-то вроде медвежьего угла, окраины, где время остановилось. Что ж, такое и раньше не было редкостью.

Мы ехали довольно долго, ночь перешла в предрассветные сумерки, когда впереди показался свет города. Марат дремал, Руслан вцепился в руль так, что костяшки побелели, а я разглядывала обстановку и больше не лезла с расспросами. Когда солнце осветило вершины деревьев, машина завернула к заброшенной заправке.

– Дальше пешком, – объявил водитель.

– Руслан, – позвала тихо. – Я не уверена, что он дойдет. Ему тяжело.

Подтверждением моим словам была испарина, выступившая на лбу ученого.

– Знаю. Поэтому пойду я. А вы тихо посидите здесь и сделайте так, чтобы, когда вернусь, он был жив. Если ты решишь самоубиться, я не против, только делай это бесшумно.

Он выбрался наружу, бесшумно прикрыв дверь. Не выдержав, я аккуратно высвободилась из объятий спящего, уложив голову на сидение, и пошла за ним.

– Стой!