"Дура, дура, какая же я дура! – мысленно ругала себя Дженни. – Как я могла обратить внимание не на того. И отвергла того, кто не виновен ни в чем. И самое ужасное – позволить Хобарту использовать себя. Сыграть на моих чувствах с такой безжалостной расчетливостью".

От злости Дженни была готова рвать все, что попадет под руку. И все же, несмотря на клокочущую в груди ярость, на собственную слепоту относительно Уолтера, девушке не хотелось верить, что ее так обманули. Хобарт не может быть втянут во все это. Он не может быть хладнокровным убийцей Ли Саймингто-на. Он ведь такой внимательный, вежливый, рассудительный!

– Вы? – удивился Ричард. Он не верил своим глазам и был ошеломлен не меньше Дженни.

– Похоже, так. Я-то думал, что вы начали меня подозревать, Ричард. И разочарован тем, что вас так легко одурачить. Конечно, следует отдать должное моим актерским способностям.

– Это ваш волк? – поинтересовался Ричард.

– Это не волк.

Сейчас он держал молодого человека и Дженни на прицеле. Хотя необходимости в этом не было. Достаточно и зверя у его ног, чтобы не дать им сбежать.

– Но ведь это животное – убийца.

– О да, конечно. Правда, оно лишь частично волк. В большей степени оно – немецкая овчарка. Великолепная смесь, отлично поддающаяся дрессировке.

– Дрессировке, чтобы убивать? – спросил Ричард. Он потянул девушку к себе, чтобы в случае необходимости прикрыть ее собой. Дженни покорилась. Столь быстро меняющиеся события сбили ее с толку.

– А чего еще желать армии США от такого животного?

– Армии? – переспросил Ричард.

– Да, я был во Вьетнаме. Восемнадцать месяцев.

Хобарт наклонился и погладил собаку по голове. По всему было видно, что он и не собирается заканчивать разговор. Он явно наслаждался, рассказывая им обо всем и отвечая на все интересующие их вопросы. Подобное поведение говорило о том, что, кроме них, об этом больше никто и никогда не узнает. Единственный шанс на спасение – в том, чтобы сыграть на его самонадеянности, на его потребности рассказать жертвам, какой он умный и как он все ловко продумал. Им необходимо выиграть время и найти способ как-то обмануть его.

Но как?

Хобарт внимательно посмотрел на них и продолжал:

– Я, естественно, не участвовал в боях. Я служил психотерапевтом в госпитале. Моей задачей было лечить тех, кто потерял память после взрыва, кто страдал паранойей и прочими психическими расстройствами, связанными с войной. Однажды в госпиталь один солдат принес Брутуса. Собака была ранена в левый бок. Солдат был очень привязан к псу и хотел, чтобы мы его спасли. В тот день к нам поступило сорок девять раненых. Врачам пришлось спасать людей, а не собаку. Я единственный был свободен. Вот и занялся спасением животного.

Собака зарычала, как бы подтверждая рассказ Уолтера.

– Пес жил со мной в палате. Конечно, это было опасно. Тем более, что Брутуса приручили подчиняться своему хозяину. В тот момент от потери крови он был очень слаб и не мог обидеть даже мышь. Первые три дня я кормил его из соски, пока он не смог лакать мясной бульон самостоятельно. Потребовалось две недели на то, чтобы он начал ходить по палате. И еще две – на его полное выздоровление. Вскоре после ранения собаки погиб ее хозяин. Брутус больше не видел его и, возможно, решил, что хозяин его предал. Я, напротив, был всегда рядом. Облегчал его боль. Кормил. Постепенно Брутус увидел во мне друга. Когда он окончательно выздоровел, то не ушел от меня. Всю свою преданность он переадресовал мне. По окончании службы в армии я забрал Брутуса с собой. Он стал великолепным сторожевым псом. Совсем недавно он проявил замечательные, деловые качества.

Хобарт неприятно улыбнулся.