– Совершенно не похоже на Ричарда, – возразила Анна, защищая Ричарда как собственного сына.

Дженни же не была в этом столь уверена. Она находила большую долю истины в словах Хобарта.

– О! Вы не поняли меня, – неожиданно примирительно проговорил доктор. – Я не думаю, что Ричард сознательно ревнует близнецов. Речь идет о подсознательном уровне. И это ни в коей мере не портит его, Анна. В подобной ситуации такие чувства могут возникнуть у любого. Просто у Ричарда сейчас очень сложный период.

На этот раз казалось, что доктор сочувствует Ричарду. И Анна согласилась.

В час дня Дженни робко постучала в дверь библиотеки, где ее уже ждали Фрейя и Уолтер Хобарт. Ли Саймингтон – тот самый ветеринар – не зашел в дом. Даже если он и был на конюшне, то прибыл туда очень скрытно. Дженни совсем позабыла о нем и о кузене. Теперь она настроилась на будущие впечатления от сеанса и решила понаблюдать, как Уолтер собирается использовать психологические чары на Фрейе.

– О! Вы как раз вовремя. Впрочем, иного я от вас и не ожидал.

– Вы и меня изучаете доктор? Он улыбнулся:

– Извините, если это так. Это профессиональная привычка. Мы анализируем поведение каждого, с кем знакомы: друзья, родственники, случайные люди. И пожалуйста, зовите меня просто Уолт.

Дженни показалось, что она покраснела. Но она очень старалась выглядеть невозмутимой и сдержанной. Однако просьба доктора называть его просто по имени взволновала Дженни. Еще один плюс в пользу доктора.

– Входите, – предложил Уолтер. Он проводил ее в библиотеку и закрыл за ней дверь. – Присаживайтесь на кушетку.

– Привет, Фрейя.

– Привет, – ответил девочка. Она лежала на черной кожаной кушетке, стараясь не показывать, что ей страшно. Но поза Фрейи была напряженной и неестественной, что выдавало ее скрытую боязнь.

Уолтер присел на стул рядом с кушеткой и заговорил с Фрейей. Он говорил в основном о незначительных вещах. Он задавал вопросы о ее любимой телепередаче, о музыке, в какие игры она любит играть, что любит из еды. Когда девочка созналась, что любит спагетти, доктор тут же рассказал ей смешную историю о первом опыте приготовления этого итальянского блюда. Он, оказывается, тогда и вообразить не мог, что спагетти в ходе приготовления способно увеличиваться в объеме. В результате он приготовил столько, что хватило бы накормить шестнадцать человек. К концу рассказа Фрейя уже смеялась и выглядела спокойной.

– Ну а теперь, – проговорил доктор, вытаскивая несколько странных предметов из своей сумки, – давай поиграем в ту же игру, что мы играли вчера.

– Хорошо, – согласилась девочка. Дженни увидела, что доктор держит в руках толстый квадратный кусок картона. На одной его стороне был изображен особый, притягивающий взгляды геометрический рисунок. Глаза Дженни сошлись в одной точке, едва она взглянула на рисунок. На другой стороне картона была приделана ручка, за которую доктор мог держать картон и манипулировать им.

Беседуя с Фрейей, он медленно двигал квадрат, то приближая его к лицу ребенка, то отводя его обратно. Казалось, что геометрическое изображение завертелось все быстрее и быстрее, как только доктор стал двигать предмет с большей скоростью. Черные и зеленые линии закрутились вокруг друг друга, они перехлестывались и вихрились, уводя взгляд все глубже и глубже в чернильное марево...

Дженни почувствовала, что засыпает. Движения картона загипнотизировали и ее!

Девушка отвела взор от предмета, тряхнула головой и пришла в себя.

Уолтер говорил ровным, спокойным и глубоким голосом, вводя девочку в транс.

Наконец психиатр прекратил вращать картонку и замолчал. В комнате повисла внезапная тишина. Доктор спрятал картон в сумку, взглянул на Дженни и улыбнулся. Девушка улыбнулась в ответ. Он еще раз посмотрел на Фрейю и мягким, спокойным голосом спросил: