Милый, родной голос. Но смысл сказанного заставляет сжаться в комок. Аромат цветущего георгина и растертой смородины заставляет втянуть воздух поглубже. Она смотрит на меня снизу-вверх, но такое ощущение, что взирает на червяка под каблуком. Волосок один к одному, словно волшебный паучок сплел нити из солнечных лучей и подарил их моей мечте. Даже Златовласка вряд ли сможет соперничать с нею. С нею, с мечтою моею… А глаза… куда там поэтам с их озерами и прудами — тут целых два бурлящих океана. И в обоих океанах шторм в десять баллов.

Красная полоска над её головой почти полная, девять с половиной шариков красуются в дощечке, и зеленая полоска занимает три четверти. Вот только недовольный смайлик портит общее впечатление.

Оксана Соколова

Именно с таким именем она и красуется передо мной. Самый дорогой никнейм на этом предприятии…

– Я… да… Исправил, но понимаете, у меня вчера… Было сильное отравление, – ничего умнее придумать не мог. – До сих пор потряхивает и только сейчас обнаружил, что оставил флешку с отчетом дома. Я отпрошусь на полчаса и вернусь.

– Надо полагать, что отравился накануне? То есть смешал водку, пиво, ром и виски, а отравился овсяным печеньем?

Желтый недовольный смайлик наливается краснотой. Ух, как же она красива, когда сердится. Почти как в моем сне, но там на ней не было делового костюма, а лишь зеленый в горошек купальник... Я пытаюсь что-либо придумать, какой-нибудь ответ, который сменит гнев на милость, но ничего путного в голову не приходит. Стою перед ней, как школьник на картине «Опять двойка». Стою и молчу, а мимо проходят сослуживцы с любопытными смайликами, здороваются и с интересом разглядывают нашу пару. Грозную царицу целых чисел и мелкого пажа дробных долей. Я не знаю, что ей ответить — паладин бессилен перед волшебницей высшего уровня.

— Так, через десять минут в моем кабинете! – бросает она и устремляется вдаль по коридору.

Над её головой светится красным угольком недовольная рожица.

Проходящая мимо Ная Геярова сочувственно поджимает губки и проскальзывает в свой отдел закупок. Я страшусь прикладывать ладони к ушам — боюсь обжечься. Что они пылают, я догадываюсь по запаху паленых волос. Надо же так облажаться, а ведь это только начало дня. Идти не хочется. От слова «совсем». Я тяжело вздыхаю и иду вешать куртку.

Проход от своего кабинета до кабинета финансового директора похож на «зеленую милю» из романа С. Кинга. Ноги заплетаются, дыхание замирает в груди, пот выступает везде, где только можно. Кажется, что из всех приоткрытых дверей на меня с сожалением смотрят не коллеги, а заключенные. Стучат кружками и кричат, что «мертвец идет». Им сегодня повезло остаться в живых, а я бряцаю цепями и волочу свою многострадальную задницу к последнему сиденью…

Но мне это только кажется – на самом же деле у моих коллег почти один и тот же пофигистически индифферентный смайлик. А я иду, как пресловутый бычок, который за каким-то хреном поперся на доску и вот-вот навернется с неё.

Нет, я рад видеть мою нереально красивую и прекрасную начальницу. И чем чаще её вижу, тем больше радуюсь… Но не по такому поводу. Чем чаще возникают такие вызовы, тем больше увеличивается шанс, что в один прекрасный миг прозвучит фраза: «Спасибо за труд, но в ваших услугах мы больше не нуждаемся!»