А чтобы пачка не смущала взор, то решаю её выкинуть. До мусоропровода не дойду – помру по дороге, так что надо выкинуть в мусорное ведро. А прежде надо намочить, чтобы не тянуло. Вода из-под крана с радостью плеснула на фильтры, пролилась по бумаге, размочила табак. Я чувствую, что мне уже не хватает одной затяжки. Всего одной, а после я брошу. Обязательно брошу. Сигаретная пачка летит в мусорное ведро.
Для пущей мотивации лезу в Интернет. Статья о бросании вдохновляет:
Круто, то есть два денька поболеть и очиститься? Нет, фигушки, тут мой взгляд падает дальше:
Что же, это вполне мне по силам. Вот только нужно немного потерпеть.
Пересиливаю себя и заставляю думать об Оксане Евгеньевне. Это на какое – то время отгоняет мысли от сигарет. Брошу ради неё, ради наших будущих детей. Улыбаюсь этой приятной мысли. Затем сосредотачиваюсь на приготовлении пищи.
Вкус + 0,1 %
Обоняние + 0,2 %
Еда кажется другой. Вроде тоже самое, но какой-то более глубокий вкус. И я не совсем наедаюсь, приходится брать ещё одну порцию. После макарон с сосисками курить хочется с такой силой, будто я умираю и последние мысли только о затяжке. Никогда не понимал этот навязанный художественный штамп – человек отдает Богу душу и, вместо того, чтобы сказать что-то нужное, вечное, доброе – всего лишь молчаливо затягивается. Сценаристы круто экономят на диалогах, зато актеры должны показать гамму чувств, которые у них бушуют на душе.
Вот снова думаю о курении. Надо отвлечься. Отжаться от пола, что ли? От одной только мысли об этом становится плохо. Нет, надо чем-то себя занять. Позвоню-ка Гарику.
– Привет! Как сам? Ещё живой?
– Да, шпилюсь в «Танчики», хочешь – подтягивайся, – отвечает бодрый голос.
– Не, я лучше пока дома. Решил курить бросить, вот теперь переживаю никотиновый голод.
– Круто, молодец, а я сейчас курю. Потом расскажешь о результатах. Может, тоже брошу.
– Давай-давай, вместе веселее. Будем друг другу жаловаться.
– Ага. Ладно, у меня сейчас бой загружается. Если хочешь, то подкатывайся, если нет, то пока.