Переубедить вредного упёртыша никто не смог, а деньги вообще-то были. Мама, из гонорарных, могла выделить три тысячи, плюс и сам Олег имел столько же. Так что дед пообещал тряхнуть свой "запас на чёрный день" в сберкассе и добавить штуку. Оформление дома можно произвести на Марлена, как не имеющего своего жилья. А уж паспортистка, которая чисто по-деревенски, заодно и сноха шурина зятя кума сестры золовки-морковки - всё подмахнёт, не кобенясь. Александр Борисыч даже расстроился от быстроты принятия решения. Он с сослуживцами дольше обсуждал "почём скинуться на пузырь", когда повод выпадал.

Сбор средств перенесли на понедельник, после чего дед с дядькой собирались приехать в горы для оформления покупки. Олег передал мамулику то, что наваял за последнее время и что было раскритиковано Валентиной.

- Чересчур по-американски, никто издавать не будет, - гласил её вердикт.

- Но первую книгу издали же, почему эта не проханже? - возразил в тот раз Шмын.

- Вам просто повезло или блат был.

Объяснять, что блат никуда не делся, а наоборот давит, Старков не стал - зачем посторонним лишние подробности?

Вернувшись через день Олег не начал бить в бубен перед Штольцами, ибо предпочитал всё озвучивать по факту. Ещё через день приехал дед, привёз Марлена, обстоятельно побеседовал в поссовете по поводу сенокоса, удивился цифрам выполнения плана по сдаче сена... И лишь потом направился на край посёлка посетить бывшего врага по оружию. Клаус Иоганнович, узнав что Старков нашёл требуемую сумму, чуть не прослезился от радости. Ситуация с особняком соответствовала индийской ловушке для жадных обезьянок - тыкве с зерном внутри. Лакомство схватишь, а кулак не вылезает. И с тыквой далеко не убежишь!

- Аркадий Богданович, да хоть сейчас договор подпишем. Всё оставлю, даже мебель и скотину. Уже и не верил, что смогу дом продать.

- Да, успокойся ты, Николай Иваныч, мой внук серьёзный парень. Слов на ветер не бросает. Знаешь сколько он сена накосил за месяц?

Ну как же не похвалиться достижением кровинушки, коли скоро об этом даже в районе заговорят. Пацан умудрился почти четверть плана, спускаемого Тау-Тургеню, выполнить. Глядишь, так и целый план можно потянуть (нет, конечно, но почему бы не помечтать пока время есть?). Впрочем Штольц уже знал, так как проспорил две бутылки водки, утверждая, что городской даже тонну не накосит за всё лето. Цифры тех же академиков ни разу не впечатляли "самоотверженностью" - всего лишь тонна на пятнадцать человек за полмесяца. А местные вообще другими делами занимались, включая торговлю на базаре плодами сада-огорода. По дому договорились без проблем: договор по-шустрому оформили, а семейство получило две недели на эвакуацию. Брать-то особо стало нечего, после того, как Иоганыч хлестанулся на свою голову добротой и щедростью. Правда, личные инструменты, изготовленные по его заказу на ремзаводе, он всё-таки забрал. Такими ценностями не раскидываются те, у кого руки из нужного места растут. Другое дело, что Олег вызнал адрес инструментальщика, чтобы заказать себе набор не хуже, да ещё и с дополнительными прибабахами. Сказался опыт электромеханика на железнодорожном ВЦ, где постоянно не хватало ни инструментария, ни ЗИПа. Даже валы для "Консулов" приходилось самому наваривать, а потом обтачивать на токарном станке. И крепёж собирать везде, где он валялся - вот и развилось ментальное хомячество.

Очередные помощники из города кончились, а новых не прислали - место освободилось. Туда и перевели обоих одноклассников, чтобы под ногами "ударника соцтруда" не путались. Люба тоже припахалась, правда по собственной воле - начала таскать на гору вкуснятину собственного приготовления. Не забывая, попутно, гонять балду, то бишь бродить повсюду, собирая цветы и интересные корешки, если попадались такие. Старков сначала переживал, что она заблудится или навернётся с какого-нибудь откоса, но постепенно успокоился. Самостоятельная девушка - самостоятельна во всём, когда на неё какой-нибудь авторитетный Лёша не давит.

Вечера вокруг костра вошли в кровь: песни, трёп, иногда откровенные разговоры. Всё-таки общение отличалось от общепринятого - поверхностного лёгкого глума, с насмешками и приколами. Микро-социум позволял быть самими собой, без масок и опаски оказаться непонятым. Естественно, что наболевшей темой оказалась любовь или то, что под ней подразумевается.

- Влюблённости мало, нужна дружба, уважение друг к другу, общие хлопоты, - делился Шмын.

Тот самый, который не так давно, всего лишь полгода назад, выглядел пустым балаболом, подражателем и ходячей безалаберщиной.

- Порой любовь, настоящая любовь, приходит лишь после рождения общего ребёнка, вместе с проблемами и радостями.

- Ну откуда ты это знаешь? - спросила Ира, - так говоришь, как будто сам детей имеешь.

Пришлось заткнутся, чтобы не занесло на повороте. Отец троих пацанов, самолично их нянькавший, подмывавший, пеленавший - слишком хорошо знал цену семейной дружбы. Когда даёшь жене возможность хоть немного выспаться, а потом сам засыпаешь на рабочем месте и ничего с этим поделать не можешь. Люба молча слушала, не встревая в дебаты, хотя была на два года старше любого здесь по возрасту. Именно это свойство уметь думать - отличало девушку всю её жизнь. Мудрость осознания и оценки!

Иногда, сия парочка засиживалсь, когда одноклассники уходили спать - оставались недоговоренные темы и постепенно проявлялась тяга к тому, чтобы не только поделиться, но и просто посидеть рядом. Любви не было, каждый мечтал о ком-то на стороне, но дружба состоялась, да ещё и усиливалась. Что-то помимо их воли объединяло и восполняло те душевные полости, которые есть почти у каждого. Старков всё сильнее и сильнее хотел рассказать больше, чем положено - он ведь прекрасно знал, что Любе можно доверять полностью. Единственное, что слегка мешало, так это проявленный в первые дни интерес к подружке собеседницы - Любе-младшей. Интерес абсолютно нелогичный и ничем не обоснованный с точки зрения дизайнерши - они же только два раза встречались.

"Хотя и прожили в супружестве четырнадцать счастливейших лет!" - мог бы добавить Олег. Мнение зависело от угла зрения и объёма информации и никакая мудрость не могла помочь.

Кризис наступил неожиданно для обоих - пока парень косил свою конюшину, девушка пропала. Вроде бы вертелась рядом, уходила и приходила, и вдруг надолго исчезла. Да и внутреннее тревожное состояние беспокоило всё больше. Искать долго не пришлось, метрах в двухстах, за ельником, была осыпь на которой сидела Люба. Лапка боялась пошевелиться, так как каждое движение аукалось сползанием массы мелких камешков в сторону невысокого откоса. Пять-шесть метров высоты, но на крупные камни придётся падать и сверху несколько тонн щебня осыплется. Края осыпи вроде недалеко, в паре метров с любой стороны, но страшно тянуться, когда всё начинает двигаться. Дурацкая ситуация, когда нечем помочь - каменную массу может повести в любой момент! Впрочем и идея, как спасти, тоже оказалась дурацкой.