— Тим! — кричит сестра и бросается к выходу из гостевой спальни. Я за ней. Ноги и руки дрожат, поскольку в доме воцаряется полное затишье.

— Тимка, ты что делаешь? — Вика задаёт сыну вопрос, подмечая у стены разбитую фарфоровую вазу. Кажется, Андрей привёз её из Шанхая. На шум из кухни прибегает Наталья. Оценивает ущерб, хватаясь руками за голову, и что-то тихо бормочет. Я же наблюдаю, как Тим, виновато хлопая пушистыми ресничками, взирает на маму исподлобья, крепко сжимая ручонками руль своего недавнего «подарка».

— Гоняю!

— Не ушибся? — сестра подходит к нему и, опускаясь на корточки, осматривает его с головы до ног.

— Неа! МА, кода на уицемознобуиткатася?

— Когда грязь высохнет, — разочарованно вздыхает хозяйка дома.

— Я хосю гонять, как дяди в тевизое.

— Это очень опасный спорт, сыночек. Так гонять нельзя. Смотри, что ты натворил. Папа расстроится.

— Посимунизя, они зе не бояся? — продолжает Тим, не внимая маминым словам.

— Я за тебя боюсь. Этого достаточно?

— МА! Кода я выясту, я танугосиком.

Округляю на вредину глаза, вспоминая, с чего всё началось три года назад. Ох уж эти предпочтения! Что мама, что сын — одного поля ягоды.

— А кто будет проектировать новые дома? — интересуюсь у Тимофея, подходя ближе.

— Папа Адей.

— А ты, значит, гонщик? — усмехаюсь ему, принимая взамен самую обворожительную улыбку.

— Угу. Буду гоять и дватьатоглафы.

— Ишь ты, какой шустрый! — отходит от шока Наталья. — Тимофей, тебе пора кушать и в кроватку спать ложиться.

— Не хосю спать. Папа дём не спит, и я не буду. Мозно я мутикипосмотлю?

— Тим, в последнее время ты слишком много капризничаешь, — журит его мать. — Пообедаешь и пойдёшь спать. Ты слышал меня? — сестра выравнивается в полный рост, чтобы посмотреть на настенные часы за углом.

— Я узе злослый! Я плостестую! — выкрикивает Исаев младший, нажимая педаль газа. Машинка, вжикая, срывается с места и ударяется передним бампером в ближайшее кресло.