Приехав в Париж, Захарченко активнейшим образом поддержала идею теракта и предложила свой план: произвести массовое отравление делегатов съезда Советов во время заседания в Большом театре, одновременно подготовив за границей и забросив в Москву отряд из двухсот бывших офицеров, которые сразу же после теракта захватят Кремль.

Но… выяснилось, что Кутепов сам был обманут: никакого газа не оказалось. Зато он обсудил с Марией план террора и отправки в Россию группы террористов. Кутепов теперь через Марию напрямую сносился со Стауницем-Опперпутом и делал ставку на него. Вскоре в Москву приехали три террориста, к счастью, еще под контролем «Треста».

Мария прониклась мыслью, что Якушев — двойник и работает если не на оппозицию в лице Троцкого, то, скорее всего, просто на себя: боится, что теракты могут вывести на его след, а без них он спокойно пересидит трудное время, а потом придет к власти. Она так убедительно говорила, так внушала Стауницу-Опперпуту мысль о том, что именно он должен стать во главе «Треста», что тот, наконец, поверил в это.

Мария призналась мужу, что живет со Стауницем, но объяснила это тем, что он ей нужен для работы.

В ноябре 1926 года Мария Захарченко вместе с Якушевым отправилась в Париж в обстановке взаимной враждебности. По пути, в Ревеле, их принял один из руководителей эстонского генштаба. Он так восторженно отзывался о Якушеве и его работе, что Захарченко смягчилась и посмотрела на Якушева другими глазами. В этот вечер у них даже произошел доверительный разговор, и Якушев спросил:

— Правда ли, Мария Владиславовна, что вы расстреливали пленных красноармейцев из пулемета?

Она посмотрела на Якушева диким, бешеным взглядом и ответила:

— А как же? Не оставлять же их на развод!

Якушев почувствовал, что сейчас схватит столовый нож и прирежет эту стерву. Но сдержался.

К счастью, Мария в этот день получила телеграмму от Стауница, что Радкович запил, буянит и требуется ее немедленное присутствие. Ей пришлось уехать в Москву.

Случай действительно был скандальным. Радкович напился, устроил дебош, попал в милицию, которая им теперь заинтересовалась, и главное, указал свой правильный адрес. Теперь положение «Племянников» становилось шатким, и представилась формальная возможность убрать их из Москвы. Но сделать это успели только частично — отправили Радковича в Ревель.

События стали стремительно разворачиваться. В Краснодаре произошел провал, и Стауниц-Опперпут узнал о том, что его «друг» Зубов был предупрежден Якушевым об этом провале. Значит, он чекист? Стауниц помчался на дачу к Захарченко.

— Мария Владиславовна!

Она удивилась, услышав такое обращение.

— Мария! — продолжал Стауниц. — И я и ты — орудие Якушева, а Якушев чекист! И Потапов! И Зубов! — Посмотрев на Марию, Стауниц испугался: на него глядели глаза сумасшедшей. «Ведьма!» — подумал он.

— Нам надо срочно бежать. Сейчас прямо на вокзал, в Ленинград, и через финское «окно».

Уходя, Стауниц-Опперпут оставил на столе прощальную записку, где написал о том, что Якушев, Потапов, Зубов — чекисты, а сам он и Захарченко находятся вне пределов досягаемости ГПУ. Действительно, через еще действующее «окно» на финской границе в ночь на 13 апреля 1927 года им удалось бежать в Финляндию.

«Трест» перестал существовать.

В ответ Кутепов отдал приказ развернуть террористическую деятельность и убивать как можно больше советских работников.

Началась активная засылка террористов в СССР. В числе прочих был и Гога Радкович. В ночь на 4 июня он с напарником перешел финскую границу. Их задачей было найти чекистов, руководивших операцией «Трест», и отомстить им. Конечно, задача была не из легких. Они и не пытались ее выполнить, а сделали самое легкое, что могли: вечером 6 июня Радкович бросил бомбу в бюро пропусков ОГПУ. В суматохе им удалось бежать, но в районе Подольска их настигли и окружили. Радкович застрелился.