Чтобы не привлекать внимания, в лицо незнакомцу я старалась не смотреть. Все мысли были сосредоточены на удержании ненавистного белья.

Лифт шел вверх, трусы опускались вниз, и с каждым этажом моя паника усиливалась. О том, как буду передвигаться в приемной генерального, даже думать не хотелось. Наверное, по-пингвиньи — крепко прижав ласты к бокам.

Мне бы до моего последнего этажа избавиться от проблемного предмета гардероба. Забросить шедевр от чокнутого модельера в сумочку, распрямить юбку и забыть о маленькой неприятности. Вряд ли в дресс-код моего нового босса включено даже нижнее белье. Лизка, во всяком случае, клялась, что прежняя секретарша ни на что не жаловалась.

Но амбал и не думал нажимать на какую-нибудь кнопку лифта. Он упрямо стоял! Не двигаясь. С высоты своего немалого роста равнодушно смотрел в стену надо мной и, казалось, даже не мигал.

Упакованная в дорогой костюм статуя. С руками-лопатами, могучей гладко выбритой челюстью и прямым носом.

Какого цвета у амбала глаза, я так и не узнала. Словно за этим последует удушье, моя шея отказалась поднимать голову вверх. Я просто ждала. Одну секунду. Другую. Десятую… Старалась мимикрировать под панели лифта и дышать через раз.

Когда до последнего, двадцать первого, этажа осталось всего три, госпожа удача решила-таки надо мной сжалиться. Будто вспомнил что-то, амбал вдруг нажал на кнопку "девятнадцать".

Лифт дернулся. Пискнул. Но дальше не поехал. Я на радостях совсем перестала дышать. Неожиданное спасение было близко. Вместо широкой груди мужик повернулся ко мне широченной спиной. Мой взгляд уперся в крепкий мужской зад, и, как только открылись дверцы лифта, напряжение упало с плеч, как тяжелый рюкзак.

Хоть странная одеревенелость в теле так и не прошла, медлить с раздеванием я не стала. Стоило дверцам закрыться, быстро убедилась, что видеокамер в кабинке нет. Стянула трусы. Сняла с плеча сумочку и…

Дальше нужно было сделать всего одну вещь — забросить трусы на самое дно. Времени у меня хватало. Лифт еще не тронулся, и свидетелей позора рядом не наблюдалось. Но только я расстегнула молнию, как дверцы снова разъехались.

Это опять был он. Амбал. Голубоглазый, мать его. С густыми длинными ресницами и взглядом, прошивающим насквозь.

Если бы в кабинке было окно, я бы выпрыгнула. От стыда кожа загорелась, как во время лихорадки, и только короткий писк лифта не дал сгореть окончательно.

На табло зажглась цифра "двадцать один".

— Приехали, — амбал заинтересованно осмотрел меня с головы до ног. Будто раздел и пару раз трахнул.

Стараясь не рухнуть на пол от ощущений и скрипучего грубого голоса, я кивнула.

— Выходить будем? — взгляд голубых глаз остановился на сжатых в моем кулаке трусах.

В том, что он догадался, какую часть своего гардероба я так крепко держу, можно было не сомневаться. Этот мизер кружев подошел бы лишь для одной цели, и уж точно не для моей груди с уверенной "двойкой".

Оправдываться, что "я не такая" и "это не то, что он подумал" было поздно.

— Да. Сейчас. — Я попыталась взять себя в руки.

Это, конечно, было попадалово. Час назад я была одинокой мамочкой, которая не видела мужской член уже три года. А теперь ощущала себя офисной разновидностью жрицы любви. Феерический карьерный рост!