— Если калитку держать распахнутой по пять минут в сутки, мои продажи календарей упадут вдвое, — смеётся актриса. — Рюсэй же, правильно?

Она знает его имя от нас, плюс самого — в лицо, поскольку пересекалась с ним в Лотосе. Просто знакомы они были шапочно и через других людей, не лично.

— Я, — кивает он, старательно отводя взгляд. — Дамы, где мне присесть?

— Любое кресло. — Вака поднимается со своего коврика для растяжки и протягивает Рейко шелковый халат.

Сама надевает второй такой же.

На актрисе всё сидит нормально, создавая почти приличное впечатление (по крайней мере, на мой пуританский вкус). А вот на Ваке одежда Рейко и по длине заканчивается здорово выше колена, и по ширине, кхм, прикрывает далеко не всё.

Впрочем, саму спортсменку это ничуть не смущает, судя по её следующему вопросу:

— Чего такой напряжённый? Что-то случилось, чего мы не знаем?

— Сейчас глаза сломаю, — откровенно признается Рюсэй, не поднимая взгляда и вытягивая указательный палец в направлении бюста коллеги.

— Да размер не сходится, — искренне досадует Коюмэ, пытаясь запахнуть полы, которые и так натянуты до предела. — Блин, ну нет у меня здесь своей одежды! А Рейко всё же поминиатюрнее.

Какое-то время она продолжает безуспешно сражаться с кусочком шёлка. Потом ругается и решительно добавляет:

— В п**ду… Длинный, ты что, голой бабы не видел?!

— Я тогда сяду чуть иначе. — Маркетолог дипломатично уходит от скользкого вопроса, поскольку знает мои взгляды на эту тему.

И, кажется, учитывает их при выборе линии поведения. Приятно.

Он разворачивает своё кресло таким образом, чтобы видеть меня и актрису. Вака при этом оказывается сбоку и чуть сзади от него — только её пятки в его поле зрения.

— П-хы, раньше был один стеснительный мальчик, теперь вас двое, — пытается насмехаться волейболистка.

— Вака, да иди ты в задницу! — Рюсэй таки оборачивается, но демонстративно смотрит ей исключительно в глаза. — Ну не хочу я таращиться туда, куда я не хочу таращиться! Тебе так сложно сделать мне комфортно во время разговора?!

— Хм. Стесняюсь спросить, как твои дела с личной жизнью, — ухмыляется спортсменка. — С такой-то застенчивостью.

— Моя личная жизнь — не предмет нашего с тобой разговора. Извини. Я очень тебя люблю, как коллегу и надёжного товарища. Но буду тебе очень обязан! Если ты не будешь ставить меня в неловкое положение своими…

— Всё-всё-всё! — Коюмэ подхватывает свой гибкий напольный коврик и оборачивает его вокруг себя наподобие стакана. — Теперь доволен?! Теперь ты можешь сесть так, чтобы я твои глаза видела?