6

Я решил на сегодня с турниром завязать. Обычно я стараюсь не пропускать ни единой фигуры «ката» — но сейчас мне было не до того.

Сато Мигусё писал обо мне сценарий, не известив меня и со мной не сотрудничая. При том, что я ему три раза отказывал, когда он пытался приобрести права. Значит, он знал то, чего не знаю я. Или хотел сделать мне предложение, от которого я бы не отказался, — и вот тут, очевидно, появляется Флердоранж.

Я надеялся развеяться, посетив Ихару — частного детектива, который несколько лет назад подставил меня в Иокогаме, в результате чего меня едва не прибила толпа разъяренных морских пехотинцев. Долгая история. Короче, приемчики слежения, которым Ихара отдавал предпочтение и называл «упреждающими», предусматривали мое вхождение в контакт с женами военных, а все последующее снималось скрытой камерой. Я тогда был моложе и глупее: не могу винить Ихару за обман.

Я с ним давно расквитался, но доверять ему с тех пор уже не мог. Однако он оставался моим лучшим источником информации о злачном мире организованной преступности. Если он не знал, что задумала эта странная банда якудза, я могу быть спокоен: значит, все не так уж плохо.

Офис Ихары был недалеко от пересечения Роппонги-дори и Титюкай-дори, прямо через дорогу от первого в Токио музея фотографии, который вполне заслуженно назывался «Музей фотографии». Я его прежде уже посещал и запомнил коллекцию шпионских фотокамер в виде ручек и спичечных коробков. Для своего офиса Ихара выбрал идеальное место. Если требовалось вдохновение, нужно только улицу пересечь.

Синто высадил меня, не сказав, как водится, ни слова. У меня от этого парня уже мороз по коже.

Я поднялся по лестнице на седьмой этаж. Я взял за правило никогда не пользоваться лифтами, на какой бы этаж ни направлялся. В лифте можно зажать любого, даже самого умного. А если застрянешь — вообще конец. Гарантий безопасности нет, даже если ты в лифте один. Может, кто-нибудь сидит в шахте на пару этажей выше и посматривает на тросы с дьявольской улыбкой и мощными ножницами в руках. Такие сценарии попахивали паранойей — ладно, но у меня имелся и веский практический резон — землетрясения. В момент первого толчка разрушительного землетрясения в Кобе я находился на лестничной клетке. Правда, на расстоянии в тысячи миль, в Кливленде, но все равно это походило на знак.

К седьмому этажу я прилично запыхался; вот, кстати, еще одно преимущество лестницы — физические упражнения. Я прошел по коридору к офису Ихары. Перебравшись сюда из Иокогамы, он переименовал свою контору — очевидно, чтобы лучше подладиться под более изысканную клиентуру Аоёма-Роппонги. Теперь мы были не просто «Ихара. Расследования». Теперь мы назывались «Глаз Сыскаря».

При виде меня секретарша подпрыгнула. Зашвырнула книжку комиксов в верхний ящик стола и покосилась на электронное табло на столе.

— Вы не ехали на лифте, — сказала она.

— Точно. Я им не доверяю.

Она была довольно симпатичная, но не сексапильная. Такая девушка бывает почти в каждом офисе. Их называют дзимусё-но хана — офисные цветы. Такую девушку можно пожелать в жены другу — хорошенькая, но зависти к другу никакой.

— Наши лифты работают нормально. Они в полном порядке.

Непонятно, она прикалывается или на самом деле полагает, что я не доверяю механике. В любом случае она самый колючий офисный цветок, какой я только встречал в Японии. Будто в родной Кливленд вернулся.

— Считайте, что у меня пунктик насчет лифтов, — сказал я, надеясь, что на этом дискуссия закончится.