Вот так я официально стала няней Ладислава.

Следующие несколько дней прошли в том же формате. Я играла с малышом в его комнате, днём выходила на прогулку во двор, стараясь не попадаться на глаза ни донтрийцам, ни лорду Кьянто, ни Первому Советнику. Лишь встречи с Кэрином меня не пугали. Он даже однажды помог донести мне тяжёлую корзину с провизией и плед во внутренний двор, где мы со Славиком устроили импровизированный пикник.

Вечерами неизменно заходил Леандр и рассказывал, что они успели посмотреть и посетить с Лиланинэль. С каждым днём я видела, как он всё с большим восторгом отзывается о донтрийской принцессе. Оказывается, несмотря на свой «замороженный» характер эта девушка обладала какой-то природной магией. Например, Леандр с блеском в глазах рассказывал, как она смогла подойти к Чистой Слезе и потрогать воду. Большое впечатление на Леандра произвело и то, что Лиланинэль проявила интерес к его собственным жеребцам. Я не понимала всего этого, но искренне радовалась тому, что между молодыми людьми возникла симпатия. Я помнила слова повара о том, как важен этот брак для страны. Меня не покидало ощущение, что если донтрийке не понравится Кьянто-младший, то она откажется от навязываемого ей брака.

Одним вечером немного растерянный Леандр подошёл ко мне и признался, что понятия не имеет, как ещё впечатлить и заинтересовать белокурую красавицу.

– Эля, ну вот ты же девушка, скажи мне, что тебе нравится? – неожиданно спросил он.

– М-м-м… понимаешь ли, то что нравится мне, необязательно понравится ей, и наоборот, – аккуратно начала я. – Как на счёт классических подарков? Ты пробовал сделать ей приятно, подарив сладости или цветы?

Леандр отрицательно покачал головой:

– Я совершенно не знаю обычаев донтрийцев, но видел, как Лиланинэль аккуратно прикапывала какой-то сорняк, случайно вырванный с корнем проезжей лошадью. У меня такое чувство, что если я подарю ей букет цветов, то она расстроится, что эти цветы срезали, и они скоро умрут. А что касается сладостей, то я обратил внимание, что за обедом Лиланинэль ни разу не притронулась к десертам Гронара. Да и в ресторанах тоже ни разу их не заказывала.

– М-м-м… понятно, – ответила я, радуясь наблюдательности Леандра. Вот сейчас посоветовала бы ему цветы подарить, а он по моему совету рассорился бы с невестой. – А как на счёт семян? Ты можешь отвести её в королевскую оранжерею, например, и договориться с главным садовником о ростках и семенах тех цветов, что понравятся Лиланинэль?

У юноши зажглись глаза, такая идея ему явно не приходила в голову. Он тут же полез обниматься с громкими словами:

– О, Элька, я знал, что ты поможешь!

Как назло именно в этот момент в детскую зашёл донельзя злой Кристиан. Когда он увидел обнимающихся меня и Леандра, рассвирепел совсем. Я почувствовала, как у меня засосало под ложечкой, когда меня буквально к полу пригвоздил потемневший взгляд ореховых глаз.

– Леандр, нам надо поговорить, – обманчиво спокойно проговорил лорд.

Несколько секунд Кристиан просто смотрел на нас, а мне становилось жутко. Я прекрасно понимала, как всё это выглядело со стороны. На самом же деле после того, как я подыграла Леандру в ресторане и поддержала в карете перед экзаменом, он чувствовал во мне родственную душу. Лишь только поэтому он полез ко мне обниматься. А тут ещё и его невеста… Ох, да из-за меня же могут все переговоры к чёртовой матери пойти, если до донтрийцев дойдут слухи о том, что у меня и Леандра роман! Кулаки Кристиана то сжимались, то разжимались, и я поняла, что просто обязана вмешаться.

– Прошу прощения, это моя вина, – мой голос на удивление не дрогнул.

– Я предупреждал сына, чтобы он всё своё внимание уделял будущей невесте, но он ослушался, – произнёс с глухой угрозой Кристиан.

– Это моя вина, – ещё раз повторила я.

Некстати, вспомнилось, что отношения между магами и не-магами в этом государстве ко всему ещё и преследуются по закону. Не знаю, что именно надумал себе лорд Кьянто-старший, но я просто-таки обязана убедить его, что между мной и его сыном ничего нет. А то несладко придётся нам обоим.

– Вон отсюда, – произнёс мужчина с тростью, и юношу как ветром сдуло.

Кьянто-старший всё это время оставался в комнате и с какой-то гремучей смесью чувств продолжал смотреть на меня.