– Вы хотите отравить моего сына?! – я сдавил хрупкое запястье мерзавки ещё сильнее.

Неужели за столь ангельской внешностью кроется тварь, задумавшая убить его ребёнка?

– Пустите! Вы делаете мне больно! – сквозь зубы прошипела Эллис, гневно свергнув зелёными глазищами.

– Вначале объяснитесь, что Вы делаете, – даже не думая её отпускать, процедил я.

Вначале выслушаю, что какую околесицу она сочинит, а затем придумаю ей подходящее наказание.

– Кормлю Вашего сына, разве не видно?! – раздражённо ответила девушка, попробовала высвободить руку, дёрнув на себя, но попытка оказалась тщетной.

Её запястье было как минимум втрое тоньше моего предплечья, при всём своём желании она не смогла бы оказать настоящего сопротивления, даже если взять во внимание мою больную ногу. Сильнейшие из подчинённых не могли высвободиться из моей каменной хватки, что уж говорить о физически неподготовленной девушке.

– Кормите? – вопросом на вопрос ответил и всё-таки отпустил женскую руку.

Искреннее возмущение, промелькнувшей в ярко-зелёных глазах заставило меня поверить в её слова.

Девушка поморщилась, ей явно было больно, но закатывать рукав и истерично тыкать в своё запястье со словами «Вы мне синяков наставили» не стала. Проигнорировав вопрос, она опустила странный шприц в кастрюлю с белым вязким содержимым, набрала его и дала в рот Ладиславу. Кроха радостно обхватил своими маленькими ручками продолговатый предмет поверх пальцев служанки и принялся сосать белёсую субстанцию.

– А это что? – указал кивком головы на кастрюлю, чуть сбавив тон.

Только что мне пришло в голову, что захоти она отравить сына, то уже наверняка бы это сделала. Ладислав же выглядел довольным и упитывал странную субстанцию за обе щёки.

– Овсяная каша. Ему надо хорошо питаться и набирать массу, Ваш сын явно недоедает. Если бы Ваша жена не терроризировала кормилицу, то у той бы было больше молока. Вы вообще в курсе, что кормящим женщинам нельзя нервничать? А в итоге страдает Славик, – недовольно пояснила Эллис, вынула изо рта сына уже опустошённый кондитерский шприц и одним уверенным движением набрала новую порцию еды из кастрюли.

– Терро…что? – какие-то странные у неё слова.

– Терроризировала. Меньше на неё ругалась.

Девушка разговорила с такими интонациями, будто бы отчитывала меня за плохое поведение. Впрочем, почему «будто»? Она бросила весьма выразительный взгляд, полный немой укоризны, и вот ведь зараза! Я отчего-то действительно почувствовал себя виноватым в сложившейся ситуации. Виноватым в том, что не осадил вовремя жену, не нанял вторую кормилицу, не заметил, что Ладислав недоедает…

– Славик? – я уцепился за необычное имя, стараясь не выказать своих истинных чувств.

– Ладислав, Слава, Славик. Мне показалось, что это имея ему больше подходит, – легко пояснила девушка, продолжая кормить сына.

Я постоял некоторое время, молча наблюдая, как Ладислав с удовольствием поглощает содержимое шпица. Я впервые видел, чтобы грудного ребёнка кормили каким-то иным способом, кроме как естественным. Неужели эта девчонка сама догадалась до такого специфического способа вскармливания?

– А это не вредно? – осторожно поинтересовался спустя какое-то время.