Отрезала она ему еще кусок хлеба; ел он его, и расхваливал, и восклицал:

— Что за прелесть это мясо!

Так требовал он себе всевозможные вкусные блюда, и всякий раз жена подавала ему ломоть хлеба. Ел он с большим аппетитом и всячески расхваливал каждое из яств:

— Ах, как вкусно! — будто и впрямь ему подавали то, что он просил.

И действительно, в каждом куске хлеба ощущал он вкус тех блюд, которых желал: ведь он был парнем простым и жизнерадостным, и хлеб этот в самом деле заменял ему всевозможные яства.

— Принеси-ка мне пивка, жена, — говорил он.

Подавала она ему воды; он отпивал и похваливал:

— Какое отличное пиво! А теперь дай-ка мне медку.

Снова приносила ему жена воды, и вновь радовался он:

— Хорош медок!

После этого требовал он вино или какой-нибудь другой напиток, и вновь подавала ему жена простую воду; пил он, и наслаждался, и не мог нахвалиться, будто и впрямь приносили ему то, о чем он просил. Точно так же было у него и с одеждой. Имелся у них на двоих с женой один овчинный полушубок, и когда собирался простак на базар, то говорил жене:

— Подай-ка мне полушубок, жена.

Когда нужна была ему шуба — пойти, скажем, в гости, — говорил он жене:

— Принеси-ка мне шубу, — и подавала ему жена тот же полушубок.

Радовался он, облачаясь в свою шубу, и расхваливал ее:

— Что за отличная шуба!

Собираясь в синагогу, требовал он у жены кафтан; одевал он полушубок и не мог нарадоваться:

— Что за красота этот кафтан, что за прелесть!

Когда же нужен был ему выходной лапсердак, снова подавала ему жена полушубок; вновь он расхваливал его, восторгаясь изяществом и красотой этого наряда.

Точно так же относился простак ко всему, что его окружало, и никогда не покидали его веселье, жизнерадостность и доброе расположение духа.