— Шурик, позови сюда Шведа…

Шлюха. Грязная шлюха.

Чувствую брезгливость и желание отлить. Поворачиваюсь к двери рядом и толкаю ее. Сначала мне кажется, что у меня очередной приход, потом — что это какая-то шутка. Словно кукла, надоевшая ребенку, на куске провода, привязанном к трубе, висит Инга. Язык вывалился наружу, лицо искажено гримасой страха…

Тело покачивается — я зацепил его немного, когда открывал дверь.

Маятник на часах — кончается завод и он останавливается…

— Твою мать… — шепчу я. — Твою мать! ТВОЮ МАТЬ, ДУРА!!!

На крик сбегаются все. Молча толпятся перед туалетом, смотрят на самоубийцу и ничего не делают.

Один тапочек упал с ноги и валяется возле унитаза. Я поднимаю его и пытаюсь одеть на голую ступню.

— Обиделась, что ли? — недоуменно бормочет Вован. — В натуре, дура.

— Ее снять надо… — говорит Швед.

— Какой нахер снять! Ментов надо вызывать. — произносит толстяк и снимает очки. Протирает их, снова надевает и сплевывает на пол. — Чего это она?

— Истеричка. — цедит сквозь зубы Вера. — Психованная дура.

У меня получается надеть тапочек — я поворачиваюсь и смотрю на лица всех стоящих передо мной, прислонившись к косяку двери.

Скорбь, ужас, страх, раскаяние… — туфта. Ничего такого нет. Только разочарование от испорченого вечера. Вряд ли кто-то из них способен адекватно оценить ситуацию.

Инга, Инга… Ты хочешь, чтобы вечеринка удалась? Хочешь?

Хочешь?!

— И что делать будем? — Маша поправляет прическу и смотрит на толстяка.

Тот жмет плечами и переводит взгляд на меня. А что я? Я тоже не знаю, что в таких случаях надо делать.

— Может, помянем их? — спрашивает Игорь.

— Кого «их»? — интересуется толстяк.