— Ну, если хочешь… Мне не жалко. Только завтра к одиннадцати будь у меня обязательно. Я с этим наместником боюсь оставаться наедине.
— Вот те раз! Ты же бессмертен.
— Да не в этом дело! Он так смотрит… Мне все время кажется, что он знает, когда я вру.
— А, я тоже заметил. Только он так смотрит все время. И на меня смотрел, хотя я ему не врал. Но если я тебе нужен для моральной поддержки — нет проблем. Приеду.
— Спасибо! — растроганно возгласил Нимшаст, как обычно, с излишним пафосом. Он всегда ценил сочувствие к себе и внимание к своим проблемам. — Начнешь сейчас или уже завтра?
— Да чего там, давай сейчас, — предложил Кайден, изо всех сил стараясь, чтобы это не прозвучало обреченно.
В конце концов, этот ритуал — самое первое и самое важное из того, что нужно пришельцам. Получив его, они легче перенесут неудачу с двумя остальными требованиями и, может быть, вправду отстанут да займутся своими делами. С гробницей как-нибудь разберутся сами, вон какую суету вокруг нее развели, а Нимшаст и без филактерия не так уж грозен. Если уж они Повелителя ухитрились превратить в дохлого зайца и заточить в коробочку, то с этим и подавно справятся. Только бы найти этот проклятый ритуал…
И что больше всего радует — сюда точно не доберется язвительный призрак со своими неиссякаемыми издевательствами.
Элмар вернулся вечером, когда все остальные беглецы уже были отмыты, накормлены и устроены на отдых. Некоторые успели даже выспаться, а самые бравые ухитрились в рекордно короткое время найти чего выпить и с кем переспать. Из-за Змея две поселянки даже подрались, ко всеобщему веселью и тайной зависти некоторых.
Его высочество, как и прочие, был умыт, побрит и переодет — к счастью, не в цивильный наряд средневекового принца, а в рубаху из грубого льна, безрукавку из сыромятной кожи и парусиновые штаны, подшитые кожей на местах, особо страдающих при езде верхом. За спиной он волок огромный громыхающий мешок, а под мышкой — булькающий бочонок. И выглядел почему-то мрачнее дождливой ноябрьской ночи.
Мафей тоже, кажется, был чем-то расстроен, но ни спросить, ни даже разглядеть толком Витька не успел — мальчишка только оглянулся, убедился, что доставил брата по адресу, махнул приветственно и опять исчез в телепорте.
— Ты чего такой смурной? — рискнул поинтересоваться Витька, опасаясь, что приятель так и будет молча дуться весь вечер. — Случилось чего?
— Ну… в общем, да, — неохотно отозвался Элмар и оглядел убогую каморку с лежанкой, столом и огромным зеркалом. — Это здесь мы будем ночевать?
— Да. Мэтры нам уступили свое помещение, только просили зеркало не разбить. Думаю, этот топчан мы оставим убасу, а сами сдвинем стол и на полу на тюфяках расположимся, а то нас может не выдержать. Хоть он и на кирпичах стоит, запросто может проломиться. Я вообще думал, ты дома переночуешь.
— Я тоже, — проворчал Элмар, сгружая в углу свой мешок. — Я ж думал, все будет хорошо и мне не будет тошно видеть вокруг себя знакомые лица, отвечать на глупые вопросы и выслушивать сочувствия… В общем, здесь я буду ночевать. Но сначала напьюсь. Я надеюсь, у тебя не обнаружится сейчас дюжины болезней, при которых нельзя пить, и ты не окажешься внезапно последователем какой-нибудь экзотической религии, которая запрещает алкоголь в любом виде?
— Если только то, что булькает у тебя в бочонке, не выгнали в этом самом поселке из местного грязного сырья, — заставил себя усмехнуться Витька. — И если в процессе «напивания» ты мне все-таки объяснишь, что у тебя стряслось.
— Ну и хвала богам.
Бочонок глухо бухнул о стол, зашатавшийся под его тяжестью, и Витька поспешил убрать от греха злосчастное зеркало. Если его высочеству даже трезвому на него наплевать, то пьяный он и вовсе смахнет и не заметит. А мэтры потом скандал учинят.
Пока Элмар копался в своем мешке, выкладывая на стол медные кружки и какие-то продукты вперемешку с деталями рыцарского доспеха, грядущий собутыльник осматривал комнату в поисках безопасного места, где можно было бы спрятать хрупкую вещь от двух пьяных мужчин. Убедившись, что ни шкафа, ни сундука, ни даже тумбочки в помещении нет, он засунул зеркало под топчан, надеясь, что ни Элмар, ни он сам, даже напившись, не додумаются сесть с размаху на это хлипкое подобие мебели.
Вернувшись к столу, он обнаружил, что напрасно ожидал увидеть на нем какие-нибудь иномирские вкусности с королевских кухонь, вроде тех, что приносил Мафей. Старший принц оказался по-солдатски суров и неприхотлив: к бочонку прилагались коврига черного хлеба, кусок соленого сала и россыпь каких-то сырых овощей, из которых узнать удалось только лук.