— Егор, давай подпишем договор. Ты как, не передумал? — в глазах Матвея сквозят неуверенность и напряженность.
Обычно я проверяю документы, которые подписываю, но шумная атмосфера аэропорта не располагает к работе. Звуки шагов и колёс чемоданов, голоса из громкоговорителей — все сливается в суетливый пчелиный рой, словно призванный рассеивать мое внимание.
— Васильков все проверял, Егор. Да и я тоже… Не волнуйся, моей фирме можно доверять. Я еще никого не подводил.
И я сдаюсь. Подписываю документы «на коленке», бегло пробежавшись по страницам. Интуиция кричит: «Опасно, неправильно, глупо!», но я задвигаю ее подальше, выпуская вперед желание поскорее избавиться от «друзей». Да, я хочу, чтобы Матвей ушел и забрал с собой необходимость юлить и притворяться. А Илона… Если она не отстанет, я, черт возьми, не буду молчать и все скажу ему. Подумаешь, лишусь надежного партнера и приятеля! Он мне еще «спасибо» скажет за свободу от этой пиявки.
Мы какое-то время стоим, обмениваясь любезностями, а потом, как спасительный гонг, звучит приглашение на регистрацию. Ну вот и все: обменявшись рукопожатиями с Виноградовым и Илоночкой, я растворяюсь в толпе подоспевших туристов.
Меня не покидает странное чувство: словно я забыл о важной договоренности. Яркие картинки глянцевого журнала сливаются в калейдоскоп. Я не могу сосредоточить внимание на мыслях об отпуске, выискивая в закоулках памяти забытую информацию. О чем же я забыл? Вы не подумайте, я не отличаюсь рассеянностью или забывчивостью. Напротив, всю жизнь мне мешало гипертрофированное чувство ответственности и справедливости. Мне бы поучиться здоровому пофигизму у Василькова — вот кто живет с широко открытым сердцем и искренне верит всем вокруг. Стоп! Васильков! Он слезно попросил меня позвонить из аэропорта. Довольный собой, отбрасываю журнал и шарю в карманах брюк в поисках телефона. Куда же я его подевал? Я сидел на кресле возле окна, любуясь взлетающими самолетами, а затем переместился на широкий диван — более удобный для человека с моими габаритами. Выходит, айфон остался там. Если его уже не прибрали к рукам… Перемещаю взгляд к злополучному креслу. В нем сидит женщина. Молодая, но не юная, красивая и задумчивая. В ее взгляде, устремленном куда-то вдаль, столько болезненной напряженности, что хочется поежиться. Не могу отвести глаз от ее сжавшейся в вынужденной позе фигуры, тонких пальчиков, теребящих крохотную пуговку блузки… Черт, меня разрывает надвое желание нарушить ее оцепенение или, напротив, сберечь покой.
— Простите... — все-таки подхожу. Как ни крути, разговор с Васей дороже чьего-то уединения. — Я оставил свой телефон на этом кресле. Вас не затруднит привстать, а я...
Ей-богу, я давно не встречал столь удивленного женского лица. Она широко распахивает глаза цвета горького шоколада и часто моргает. Того и гляди, взлетит вместо самолета! Ошалела, что ли, от моей неземной мужской харизмы?
— Неплохо, неплохо... Оригинально, я бы сказала! — женщина снисходительно улыбается. — Это вы сами придумали или коллективно?
— Простите, я не понимаю, о чем вы? — внутри закипает раздражение. Похоже, я нарвался на чокнутую.
— Как же вас зовут? Вам то мое имя известно! — усмехается она. — Не стесняйтесь, говорите. Считайте, что я облегчаю вам задачу.
— Я, пожалуй, пойду. А вам... нужен врач.
Глава 7
Лиза
Что, выкусил, красавчик? Провожаю взглядом удаляющуюся фигуру мистера Жиголо и блаженно откидываюсь в кресле. Интересно, номер с потерянным телефоном придумал мой муженек или его курица? А если бы я повелась и приподняла свою аппетитную попу, позволив мистеру Ж «поискать» злополучный аппарат? Конечно, таинственный красавец не нашел бы его и в качестве благодарности за услужливость припал к моим ногам или поцеловал руку, а потом, растянув губы в соблазнительную улыбочку, назвал имя. Уверена, имя красавчика тоже, как сказала бы Снежка, ходячий секс. Какой-нибудь Арнольд или Альберт, Эдуард или Жорик… Тьфу! Зачем я об этом думаю? Давай же, мистер Ж, скорее звони своему хозяину и отчитайся о первом контакте с клиентом.
Небрежность красавчика, как и его шарм — что греха таить — рассеиваются, как туман на рассвете. Он выглядит задумчивым и сбитым с толку. Прохаживается вдоль барной стойки, потирает лицо, а потом, привалившись к столешнице, делает заказ. Что он, интересно, попросил? Виски или коньяк? А, нет, всего лишь кофе. Жиголо не положено расслабляться, ведь так? Проигранное сражение — не проигранная война.
Мистер Ж сидит ко мне спиной. Ловлю себя на мысли, что наблюдаю за ним непозволительно долго. Пялюсь, разглядываю незнакомого мужчину, будто он вправду интересен мне. Он — обыкновенный Жиголо, за деньги улыбающийся каждой. Разве так можно, скажите? Как потом эти красавчики спят по ночам? Внутри меня поднимается волна протеста. Хочется вскочить с места, вцепиться в сильные, широкие плечи незнакомца и лупить его до тех пор, пока не признается во всем. Я сотрясаюсь всем телом от возмущения. Стоп, или это не я? Подо мной что-то вибрирует. Господи, это же телефон!
Ну, Матвей, каков хитрец! Они же все заранее рассчитали! Посмотрим, кто звонит красавчику. Если это Виноградов, отвечу сама и истреблю вранье на корню. Избавлю мистера Ж от утомительного путешествия в компании скучной полноватой дамы.
На экране высвечивается другое имя — Васильков. Чувствую себя полной дурой. Нехорошо это все… Как ни крути, мистер Жиголо проявил ко мне снисходительность и благородство, а я… выставила себя чокнутой. Входящий вызов обрывается. Я решительно поднимаюсь с места и направляюсь прямиком к незнакомцу, с каждым пройденным шагом чувствуя, как эта самая решимость покидает меня. Какие широкие у него плечи… Сильные, надежные. За такими не страшны все невзгоды этого мира. Да что там невзгоды, целый мир…
— Простите, — мои пальцы касаются его плеча.