Рация вновь затрещала:

— 903‑й 103‑му!

Широкоплечий сержант, не вынимая сигареты изо рта и не гася пламя зажигалки в правой руке, левой рукой, будто играясь, небрежно придавил кнопку на рации:

— 103‑й 903‑му: 540!

После этой фразы, подпалив конец сигареты, он смачно затянулся дымом.

Треск снова прозвучал в рации:

— 908‑й 103‑му…(шипение)…103‑й 908‑му: 540!

Вавилов выпустил из лёгких табачный дым серией колечек, стряхнул пепел с сигареты и обратился к напарнику:

— Ковыль, ты чё собираешься после «восьмидесятки» делать?

Коваль, рассматривая небольшое облако мошек, клубившееся в свете фонаря у стены «дежурки», ответил:

— Особо не думал. Наверно, в универ пойду, у меня ведь будут льготы при поступлении. Так обещали… вроде.

Приподнимая за наплечные лямки бронежилет, чтобы хоть немного расслабить ноющую спину, Коваль заглянул в дежурку через окно: «Никого нет».

— И на кого? — Вавилов глубокой затяжкой притянул тление ещё ближе к фильтру. — На кого поступать?

— На врача, может. Или на бухгалтера, — пожал плечами ефрейтор.

— Хех, — хохотнул сержант, отправляя бычок в урну, — бухгалтер!

Рация протрещала голосом разводящего патрулей:

— 103‑й принял, в эфире.

Коваль поправил скатывающийся с плеча ремень своей винтовки, затем задал похожий вопрос сержанту:

— А ты что потом делать будешь?

Вавилов мотнул головой в сторону дороги, уходящей от складов обратно к локатору № 2, намекая на продолжение патрулирования: