Через десять минут в дверь позвонили. Я открыл маленькому стройному человечку с глазами, запрятанными под низкие брови.

— Неллиган, отдел уголовного розыска, — повторно представился полицейский. — У вас здесь славно. — Он оглядел сад с тюльпанами и ранней геранью, сверкающими на солнце, покрутил маленькие усики, высоко оценивая запах жимолости. Я пригласил его войти.

— Не возражаете, если я закурю? — спросил он. Я, в принципе, возражал, но не хотел начинать разговор с отказа в пустяковой просьбе. Он зажег «Джон Плейер Спешл» и украдкой огляделся. — Прелестные картины, — заметил он.

— Выпьете пива? — предложил я, думая, что он откажется, поскольку находится при исполнении, но представитель власти согласился.

— Славное пиво. Американское, — отметил он, посмотрев на банку «Будвайзера». — Да, славное.

— Хорошо, — начал я, желая, чтобы он прекратил вести себя как оценщик, наблюдающий за освобождением дома от конфискованного добра. — Так в чем же проблема?

— Проблема? О, я понимаю. — У него был легкий западный акцент. — Ну, к нам был очень странный телефонный звонок из редакции одной лондонской газеты. Они спросили, не прокомментируем ли мы тот факт, что... ну, это довольно личное.

— Все-таки скажите, — сказал я.

Атмосфера в комнате явно накалялась. Надвигалось что-то очень нехорошее.

— Они сказали, что вы останавливались в отеле в Ирландии со вдовой вашего брата, недавно погибшего во время аварии.

— Правильно, — подтвердил я. Затем, поняв, к чему он клонит, добавил: — В отдельных номерах.

— Мне сказали, что между ними была дверь.

— Кто это вам сказал? — спросил я и подумал: «Эми».

Он улыбнулся и покачал головой:

— Извините.

— И что же вы им ответили?

— "Никаких комментариев". Но вопрос все-таки остался. Правда ли это? Я имею в виду миссис Эгаттер.

— Нет, — ответил я. — Это позорная, недостойная ложь.

Он кивнул.

— Но... извините за мой вопрос... но вы уверены, что между вами ничего нет?