1993 год. Я, Лоуренс Элисон, молодой выпускник университета, сижу в своем маленьком кабинете в Гилфорде и разбираю шесть толстенных папок с бумагами. Эта гора документов содержала информацию по первому делу, с которым я работал как судебный психолог. Сбоку на каждой папке черным маркером было написано «Р-В-Стэгг». Стэгг был главным подозреваемым в убийстве молодой мамы Рэйчел Никелл. Рейчел 47 раз ударили ножом на глазах у ее тогда еще двухлетнего сына Алекса в районе Уимблдон-Коммон. Когда ее обнаружили, Алекс тряс окровавленное тело и умолял маму проснуться. Стэгга арестовали на основании показаний очевидца и приблизительного психологического портрета преступника, составленного Полом Бриттоном (психологом и специалистом по составлению психологических портретов правонарушителей, который работал с полицией по многим другим делам)[39].

Колин Стэгг жил один в Рохэмптоне, в двух шагах от Коммона, где часто выгуливал собаку. Он держался особняком, не пил, не принимал наркотики и, по его собственному признанию, был одиночкой. В 30 лет он все еще был девственником, но отчаянно нуждался в отношениях. Когда полиция пришла к нему домой, их смутила одна из комнат в его маленькой квартире — она была выкрашена в черный цвет, а белым мелом на стенах были нарисованы символы, как им показалось, демонические или сатанинские. Позже выяснилось, что они были связаны с викканством[40].

Бриттон в своем первоначальном портрете преступника (составленном еще до того, как начали подозревать Стэгга) утверждал, что полиции стоит искать мужчину двадцати-тридцати лет, одиночку со странными сексуальными интересами, который живет недалеко от Коммона. На опросе Стэгг показался полиции странным (мягко говоря). Он соответствовал портрету, а позже Бриттон подтвердил, что Стэгг вполне может быть преступником.

Вскоре полиция перешла к тайной операции под названием «Эдзелл». Офицер под прикрытием с кодовым именем «Лиззи Джеймс» подружилась со Стэггом, чтобы подтолкнуть его раскрыть какие-нибудь факты, о которых может знать только убийца, и тем самым себя скомпрометировать. Поначалу они переписывались, потом начали созваниваться и, наконец, встретились в живую.

Тогда я был в самом начале своей карьеры судебного психолога (мне было чуть больше двадцати), и меня попросили изучить это дело во всех подробностях. Один высокопоставленный полицейский пытался меня предупредить:

— Это серьезное дело уровня Скотланд-Ярда, Лоуренс. Если вы решите работать на защиту, поверьте мне, вы больше никогда не будете работать в полиции Великобритании.

И все же я чувствовал, что обязан провести расследование. Прежде всего меня попросили изучить взаимодействия между Стэггом и Лиззи Джеймс: тщательно проанализировать каждое письмо, телефонный звонок и встречу. Я смотрел на все эти материалы и не мог перестать гадать, кто же он такой: жестокий насильник и убийца, чью истинную природу раскрыла полиция, или невинный человек, которого обманом заставили говорить то, что он не имел в виду.

Даже сейчас, спустя почти 25 лет, я вспоминаю этот печальный случай, будто все произошло вчера. Особенно я помню два момента. У меня был полный набор фотографий с места преступления, чтобы я мог там «побывать». Съемка началась с ужасных изображений места убийства Рэйчел Никелл, а закончилась снимками окрестностей.

Как ни странно, последняя фотография навсегда осталась в моей памяти: на этом жутком снимке с высоты птичьего полета виднелась автостоянка «Ветряная мельница» на окраине Коммона. В тени удивительной ветряной мельницы рядом с автостоянкой стояла единственная машина, которая, конечно же, принадлежала Рэйчел. Такой, казалось бы, повседневный образ вызвал у меня невероятную грусть. Он навеял чувство оторванности — одинокая машина в тени ветряной мельницы, этого бессильного стража. Я представлял, как Рэйчел и Алекс вышли из машины, предвкушая приятную прогулку по парку. Как трагично это тогда казалось — ничем не примечательное событие закончилось так ужасно и разрушительно.

Второе, что я запомнил — то, насколько вопиющими мне показались попытки полиции манипулировать Стэггом и выудить из него признание в убийстве Рэйчел. Фактически, Лиззи Джеймс предложила ему интимную близость и отношения в обмен на признание. Стэгг отчаянно жаждал такого внимания со стороны женщины. Он был социально наивен: не курил, не пил, не принимал наркотики и никогда не был замечен в насилии. И тут появляется Лиззи — красивая блондинка — и проявляет к нему интерес. Нетрудно понять, с какими надеждами он откликнулся на ее внимание.

Я проанализировал материалы и понял, что многие из компрометирующих высказываний Стэгга (о принуждении женщин чувствовать себя физически и психологически униженными) на самом деле сформировала или навеяла офицер под прикрытием. Эти слова из него вытащили обещаниями секса (который, конечно, так и не произошел). Лиззи уверяла, что унижение и чувство беззащитности заводили ее, и Стэгг изо всех сил старался придумать какую-нибудь историю, удовлетворяющую ее желания, из-за которой он чаще выглядел убого, чем сексуально. Операция становилась все более абсурдной из-за отчаянного стремления соблазнить Стэгга на признание. Во время одной из встреч, когда Стэгг никак не хотел сознаваться, что убил Рэйчел, Лиззи фактически сказала ему:

— Было бы гениально, если бы ты убил ее… Если бы только ты был тем самым человеком.

Он ответил:

— Прости, Лиззи, но это был не я, мне очень жаль.

За все время их общения Стэгг ни разу не признался в убийстве. Моя психологическая оценка этих взаимодействий способствовала тому, что в суде дело было отклонено лордом главным судьей Огналлом. Огналл обвинил полицию и Пола Бриттона в «чрезмерном рвении» и «грубейшем введении в заблуждение». СМИ, общественность и даже семья Рэйчел Никелл чувствовали себя преданными. Они твердо верили, что сексуальный маньяк, животное, безжалостный хищник снова получил свободу убивать. Они были согласны с тем, в чем их убедила полиция: что только Стэгг мог убить их прекрасную дочь. Вот только он этого не делал.

Они поймали не того человека. Только 17 лет спустя благодаря достижениям в области криминалистики нашелся настоящий убийца — Роберт Нэппер. По имеющимся данным, Нэппер вполне мог совершить более 100 изнасилований, названных «изнасилованиями на Зеленых тропах», а также убить Рэйчел. Во многих случаях его жертвами становились именно молодые матери с детьми. Похоже, это его особенно заводило, и из-за страха матери за ребенка ему было проще их контролировать.

Не прошло и года после нападения на Рэйчел Никелл, как он убил еще одну молодую маму с ребенком — Саманту Биссет и ее четырехлетнюю дочь Жасмин. Убийство было настолько зверским, что могло сравниться с худшим из злодеяний Джека-Потрошителя.

Из-за ловушки следственной группы, сплетенной из принуждений, манипуляций и обмана, невинный человек провел в тюрьме 14 месяцев, что стоило общественности более 3 миллионов фунтов стерлингов и, что хуже всего, позволило монстру продолжить насиловать и убивать. Лиззи Джеймс уловками пыталась заполучить доверие Стэгга. Это был спектакль, основанный на тактике уговоров, давления и склонения Стэгга к признанию. Более слабый, более уязвимый человек мог попасться на это, признаться и провести следующие 17 лет в тюрьме, ожидая, пока криминалистика достаточно разовьется, чтобы найти настоящего преступника.