— По обычной, это как? — на меня сосредоточенно смотрят холодные глаза.

— Это первый и единственный ваш вопрос? — хоть запись идёт, слежу за реакцией с предельным вниманием. Улавливаю оттенок замешательства, но не эмоционального. Подыскивает аргументы:

— С учётом этого — два.

— Не пойдёт, — открыто усмехаюсь. — Смена правил на ходу — недопустимый моветон. Тем более это ваше условие. Если снова (выделяю это слово интонацией) пойду вам навстречу, возникнет положение, при котором только вы и будете задавать вопросы. Появится механизм индукции. А я незаметно перейду в ранг отчитывающегося перед начальством. Ситуация меж тем обратная: я — руководитель и наниматель, вы — соискатель.

— Тогда снимаю вопрос о схеме собеседования, — парень выходит из положения.

Усмехаюсь. Опять открыто.

— Это решение. Но неидеальное. Придётся вам кое-что объяснить. Вопросы по регламенту разговора любого формата идут вне учёта. Неважно, дискуссия это, поиск решения коллегами или как сейчас — решение кадровой задачи. Каждая сторона имеет право знать, в каком порядке будет проходить общение. Поэтому на ваш вопрос отвечу и учитывать его не буду.

Моя насмешка наносит сильную зарубку на панцирной защите Хрустова. Не разваливаю её, но потряс сильно.

— Схема простая. Как уже упомянул, вы — кандидат, я — глава организации. Мне надо определить наиболее подходящее место для вас. Вследствие этого мои вопросы имеют приоритет. Вам надо постараться на них ответить. Как на экзамене.

— А вы мне отвечать не будете и мне вопросы задавать нельзя? — парень оправляется от первого нокдауна.

— Можно. Но гарантии ответа нет. Это не каприз, просто многое засекречено. С самого начала, — ухмыляюсь ему в лицо. — Этот вопрос тоже по регламенту, поэтому не учитывается. Итак, ваш главный вопрос.

— Мне непонятно, как вы будете строить экономику. Например, Роскосмос пытается зарабатывать, но получается плохо. Фактически они зависят от соответствующей статьи в госбюджете. Ваш пример с астероидом стоимостью в семьсот квинтиллионов тоже не убеждает. Он ведь недоступен. И когда мы до него доберёмся? Лет через двадцать? Как говорится, астероиды улетают и прилетают, а кушать хочется всегда.

Парень прерывается. Вернее, его останавливает моя очередная прорвавшаяся наружу ехидная насмешка.

— Ваш вопрос не имеет никакого смысла, — ухмыляюсь уже глумливо. — Не скрою, кое-какие идеи у меня есть. Своего рода козырь в рукаве. А смысла нет вот по какой причине. Я — физик, хорошо разбираюсь в математике. Это вы должны мне рассказать, каким образом мы будем выходить в плюс по финансам. Вы — экономист, не я.

Наклоняю голову в сторону, усиленно рассматривая впавшего в замешательство парня:

— И стоило выторговывать право первого слова, если сказать нечего?

— Я слабо представляю себе план действий, — Марк восстанавливает порушенные редуты. — Что я могу предложить при таких условиях?

— Вы сами сказали. План действий, — уже устаю глумиться над этим парнем. — С чего вы взяли, что он есть? Я не возьмусь детализировать план даже в общих чертах. Это дело коллективное.

Марк переваривает очередную порцию неожиданного, а я продолжаю:

— Стратегический план есть. Но он, как бы это сказать, чисто технический. Кадровые, организационные, правовые аспекты — всё в тумане. В том числе и экономическая обвязка. Что-то вы могли слышать, что-то нет, поэтому повторю кратко.