– Выживет, – выдохнул старшина, – а хлюпики нам не нужны.

Смертельно вымотанный после всего сержант некоторое время сдерживал себя, глядя на настоящее избиение товарища. Здесь уже не пахло ни честной борьбой, ни вообще спаррингом. Последние попытки сопротивления Онищенко были сломлены.

– Отойди, я сказал! – заорал сержант.

Но это было бесполезно. Каширин, казалось, не слышал ничего. Противник сжался в комок, получая удары.

– Ну, погоди, скотина! – Видя, что старшина окончательно потерял над собой контроль и дело может закончиться тяжелыми увечьями, Локис применил единственно возможное средство.

Сильнейший неожидаемый удар правой наотмашь вырубил Каширина. Словно подкошенный, он тяжело рухнул на землю, распластавшись в форме морской звезды.

– Вот так-то будет лучше, – проворчал сержант, вытирая кровь с разбитой губы. – Чем больше шкаф, тем громче падает…

– Не ожидал, – пожал ему руку Хабибуллин, – неплохо ты этого гоблина приложил.

– Подымайся. – Локис подал руку поверженному Онищенко. – На сегодня испытания закончены.

Но, как оказалось, это было не совсем так. «Воспитательная» сцена, как это бывает в таких случаях, не осталась незамеченной. За спаррингом наблюдали офицеры.

– Это что ж такое? – озадаченно спросил подполковник из штаба своего коллегу.

– Полный беспредел, – лаконично произнес тот. – Ну, я им устрою!

Его тучная комплекция наглядно демонстрировала, что документы и бумаги целиком и полностью заменили офицеру боевые, да и учебные будни. Однако это не помешало майору быстрым шагом направиться туда, где этот самый «беспредел» происходил.

– Входите, голуби, – голосом, не предвещавшим ничего хорошего, произнес командир части полковник Каменев.

Все трое – Каширин, Локис и Онищенко – стояли в кабинете командира части. Сержант, войдя последним, закрыл за собой дверь.

– Ничего не хотите мне рассказать? – вкрадчивым тоном поинтересовался Каменев.

Троица молчала. Нет, конечно, у каждого из них было что сказать, но по разным причинам это не озвучивалось. Старшина немигающим взглядом уставился на командира, Онищенко опустил взор на ножки стола. Сержант негромко вздохнул, прекрасно понимая, что сейчас его мнение полковника не интересует. Неплохо зная Каменева, он уже был готов к тому, что вот-вот разразится буря.

– Так что, неужели ничего? – продолжал допрос хозяин кабинета. – Я-то рассчитывал, что у вас найдется, что мне сообщить.

– Никак нет, товарищ полковник, – не выдержал Онищенко.

– Ах, вот так, значит? Ну, тогда я вам кое-что скажу, – зловеще пообещал тот.