Тем утром, стоя возле окошка регистрации ходатайств на первом этаже Дворца правосудия по адресу Макаллистер-стрит, строение 400, Юки вдруг вспомнила, что пресловутый процесс О"Мара против муниципального госпиталя должен вот-вот начаться.

Живший в ней адвокат страстно мечтал посмотреть на это зрелище.

Она кинула взгляд на часы, сторонкой обошла раздраженную толпу в холле и решительным шагом двинулась вверх по лестнице. Добравшись до четвертого этажа, слегка запыхавшаяся, она юркнула в дверь зала судебных слушаний.

И увидела, что на месте судьи-председателя восседает сам Бевинс.

За семидесятилетним Бевинсом закрепилась репутация справедливого, хотя и непредсказуемого судьи, о чем недвусмысленно намекала его седовласая шевелюра, стянутая на затылке в «конский хвост».

Юки пристроилась в свободном кресле неподалеку от двери — и тут заметила темноволосого человека, сидевшего от нее через проход. На нем были слаксы цвета хаки, блейзер поверх розовой сорочки на пуговицах-кнопках и клубный галстук.

Через секунду в голове что-то щелкнуло, и лицо красавчика совместилось с именем. Дернувшись как от удара, Юки поняла, что они знакомы: это же Деннис Гарза, тот самый врач из приемного покоя.

«Ну естественно. Вызвали сюда свидетелем».

В зале поднялся гул. Вышла Морин О"Мара. Стройная высокая женщина, одета в прекрасно сидящую серую деловую двойку от Армани, черные туфли, каблук низкий. Хм-м… Четко выраженные, запоминающиеся черты лица и на редкость замечательные волосы: темно-рыжая копна… Даже не так — стекающая по плечам грива, готовая взметнуться волной, стоит только повернуть голову. Именно этот картинный прием О"Мара тут же продемонстрировала. Ну-ну…

Привлекательная женщина-адвокат повернулась к суду, сказала «доброе утро» заседателям, представилась и начала вступительную речь, предварительно подняв в воздух чью-то крупноформатную фотографию, явно из семейного альбома. Каждый мог видеть, что на столе лежит целая стопка аналогичных снимков.

— Прошу вас, взгляните внимательно. Не торопитесь. Эту молодую женщину звали Аманда Клеммонс, — сказала О"Мара, еще выше приподняв фото веснушчатой полнеющей блондинки лет тридцати пяти. — В мае прошлого года Аманда играла в уличный баскетбол со своими тремя малолетними детьми рядом с домом. Их отец и супруг Аманды, Саймон Клеммонс, погиб в автокатастрофе за полгода до этого… Аманду никто бы не назвал даже любителем баскетбола, но молодая вдова знала, что теперь она должна играть роль и матери, и отца для Адама, Джона и Криса. И она была готова сделать все, что от нее требуется… Представьте ее живой. Полненькая смешная мама в белых шортах и синей футболке бежит с мячиком, готовясь забросить его в самодельную корзинку над гаражной дверью, к вящему восторгу сыновей… Маленький Джонни потом рассказывал мне, что мама смеялась и подшучивала над ними, как вдруг зацепилась мыском за трещину в асфальте — и неудачно упала. Через полчаса прибыла «скорая помощь» и увезла Аманду в больницу, где по рентгеновским снимкам ей поставили диагноз. Перелом стопы. Эта травма едва ли сказалась бы на ней: в конце концов, Аманда была молода, крепка и вынослива. Настоящий боец, она даже ту синюю футболку носила с этим словом. Американская героиня, причем не с плаката, а из жизни… И все бы хорошо, но ее положили… в Муниципальный госпиталь Сан-Франциско! — О"Мара повысила голос: — И тем самым поставили точку в ее жизни. Прошу вас, посмотрите внимательно, как можно внимательнее, на этот снимок. Тот самый снимок, с которым маленькие дети Аманды Клеммонс стояли на похоронах своей мамы.

Рассказывая эту историю, Морин и сама чувствовала, как разрастается в ней гнев. Хотя им не пришлось встретиться при жизни Аманды, молодая мать была столь же реальна в глазах Морин, как и самый настоящий друг из плоти и крови. А коль скоро О"Мара работала, не щадя сил, то друзей у нее было не так уж и много.