Это он зря! Я ведь по-хорошему хотела! Обидели тогда меня эти его слова!

   - Ну, да! Пятикилограммовый ГП-66 – это можно. А как обезвредить маленькую опасненькую шкатулочку, так попробовать не дадите! А у меня память хорошая. Я с первого раза запомнила!

    Прятаться на базе я давно уже к тому времени могла так, что не всегда находили. Особенно меня интересовали уроки Логема, ведь туда меня никогда не пускали. Все, что получалось – это только смотреть. С практикой никогда не везло. Потому как опасно очень, объясняли бойцы. Это как помахали красной тряпкой перед быком, а потом заменили ее белой, в надежде, что тот успокоится. Так и я. Жажда попробовать на практике то, что подсмотрела и подслушала, перевесила все!

   И вот – каюта, станция и такая же шкатулочка, как тогда на экзамене у птичек. И я – привязанная к стулу! Одно хорошо – похитители оказались идиотами и не подумали мне рот заклеить. Пусть каюта звуконепроницаемая, но есть и тут определенные хитрости.

   Вспомнив несколько секретных кодов, я минут десять решала, какой использовать. Ведь так просто не объяснишь, откуда такие знания. А деду проблемы не нужны.

   В итоге рискнула и сказала:

   - АБР403.

   Именно этот код опасности я когда-то увидела в одном нашумевшем романе бывшего военного. Что удивительно, код-то рабочий был использован. Именно это меня и удивило при чтении книги. Но оправдание на случай лишних вопросов это мне дало.

   Код услышал бортовой компьютер. Именно на такие фразы он обязан прореагировать, несмотря на предыдущие приказы свыше глушить мою каюту. Минут через десять дверь каюты упала и внутрь вошли трое здоровенных, накачанных и очень похожих на моих любимых «птичек», мужчин в форме.

   Жаль, но это были обычные безопасники. И оставалось к тому времени на станции их всего трое. И более трехсот работников Мероны. Один из пришедших меня тогда спасать сразу же склонился над шкатулкой, чтобы открыть ее. И мой вопль:

   - Не трогай, идиот! – поразил всех.

   Сидит на стуле привязанная малышка лет тринадцати. Вся такая милая, нежная, прямо воздушная. Губки бантиком, платьице нарядное. Меня тогда со школьного праздника похитили. И орет на трех огромных СБшников.

   - Там восьмая грань – ускоренный запуск. Третья – отсрочка. Да не туда, тупица ты! Да освободите меня! Это – Эльранская шкатулка! Не там тронешь – и от станции останутся только воспоминания!

   Развязали меня на удивление быстро. А потом сразу же связались через встроенный компьютер с главным безопасником. Роден тогда был на подлете к станции, когда узнал о творящемся там безобразии. Включили ему видео, показали шкатулку и меня. Я тогда объясняла, что и как делать. Но один из СБшников все же задел восьмую грань!

   Тогда пошел отсчет на одну минуту. Да, оставалось ровно шестьдесят секунд на то, чтобы спасти себя. К тому времени я осознала, что пора брать дело в свои руки. Было ли страшно? Тогда – нет! Я ощутила азарт, потому как была еще глупой девчушкой в то время, несмотря на все свои знания и умения. Пока мужчины в срочном порядке отдавали приказы, чтобы обезопасить и спасти как можно больше людей, я схватила шкатулку и принялась за долгожданную практику.

   Именно так я тогда восприняла эту ситуацию!  Если не получилось на базе под присмотром, то судьба подарила мне еще один шанс испытать свои умения!

   Хватило мне всего сорок секунд. На память и нервы в таких вот случаях я никогда не жаловалась. Это о чем-то неважном забыть можно и даже нужно. А тот экзамен, к которому меня не допустили, оставил след обиды в памяти.

   СБшники были в шоковом состоянии. Я попросила главного, который наблюдал всю эту ситуацию через экран, чтобы мое участие в официальных документах было только таким – спасли, увели. Мужчина прислушался, и даже мама ничего не узнала. Но вот на станции многие смотрели на меня, как на старую знакомую. Кто-то проговорился, очевидно. В барах, ресторанах и прочих заведениях плату с меня не брали. Даже считали оскорблением, если я пыталась заплатить. И это же сколько времени уже прошло, а они помнят!

   Люди тут, на станции, жили особые. Дух дружбы, доброты, сопереживания витал здесь всегда. Не зря «Мерона» в переводе значит «добрый друг». Или это мне так везло, что здесь я всегда видела только хорошее. Когда-то даже жила на Мероне, но быстро устала от такого отношения. Я не считала себя вправе пользоваться добротой местных жителей. Потому и уехала однажды. И не рискнула прятаться на этой станции, чтобы не разрушать хорошие воспоминания. Да и людей подставлять не хотелось.

   - Блонди, останешься на праздник? -  окликнула меня юная девочка.