Спрашиваю:
— За злостное глушение по уголовному кодексу полагается до четырех лет, правильно?
— Так-то оно так: статья 163. Но обычно смягчают: год-два условно или сколько-нибудь принудработ. От суда нам польза невелика: либералы. А что я один могу? У меня ни штата, ни начальства. Прислали недавно десять экземпляров «Положения об охране рыбных запасов», и все. Устраивайся как сам знаешь.
В заключение старший инспектор как бы в скобках сообщил, что в охотничьем хозяйстве картина, разумеется, «диаметрально противоположная». Там порядок наведен давно, и с ним считаются: уж если заповедник — так это заповедник, уж если срок охоты — так это твердый срок охоты. Почти никаких отступлений от буквы закона.
— А рыбку мы скоро в магазинах только и будем видеть! — невесело шутят рыбаки. — Селедку, воблу, хамсу… кушайте на здоровье!
— Хорошо, что хоть есть моря: море не выглушишь!
— Э… в атомный век можно и море!
— Все, брат, во власти человека!
— Хапуги! Выродки! Как можно мораль советского человека совместить с такими вот делишками?
— Попробуй, скажем, вырви куст колхозной картошки. Тут с тобой цацкаться не будут: живо припаяют. А на реке та же ведь государственная собственность. Какая разница? В Чехословакии будто бы за глушение пятнадцать лет дают, как за вредительство..
— А как же: подрыв экономической мощи государства — самое настоящее вредительство!
— Мальку в одном месте разводим, заводы специальные построены, а в другом ее истребляют почем зря. Ведь при глушении мальки этой гибнет сила-силенная!
— Бесхозяйственность! Как только терпят такое?
Я спрашивал у многих:
— А вы-то сами ведете борьбу с глушителями?
Нет, оказывается, не ведут. Были, конечно, отдельные случаи, не без того. Там кого-то поймали, избили, хотели утопить. Другого накрыли, но не смогли поймать, удрал. В отместку преследователи навалили в челн браконьера сена и сожгли челн.
И сами же осуждают подобную тактику:
— Все равно будут глушить и тот, и другой. Разве их проймешь этим? А челны зачем жечь, да еще с сеном? Не так надо!
— Интересно, а у вас, к примеру, есть в деревне глушитель?
— И не один!