Чейз, Мелани, Уитни, Олсен… Все они сегодня собирались прибыть в поместье Андерсонов. Крис тоже будет… После окончания школы они с Сиенной Голдман порвали, поскольку та перебралась во Францию, так что в Джун все еще теплилась надежда на возможные отношения с Принцем Паркером. Он иногда передавал привет через Мелани, и это волновало. Во-первых, мечта встречаться с Крисом никуда не делась. А во-вторых, до безумия хотелось выиграть пари с Тони. То дурацкое, идиотское пари, которое не давало покоя. Джун вбила себе в голову, что, если проиграет, то не сможет больше считать Иден-Парк своим домом. Не хватит совести вернуться сюда после университета, если Тони выскажется против.
А кроме того… не то, чтобы это было мега-гипер-важно, но старый спор остался единственной нитью, которая связывала с младшим Андерсоном.
– Ты открываешь? – напомнил Фрэнк, и она распаковала подарок. Под шелестящей бумагой оказался темно-зеленый бархатный футляр с тисненым гербом Андерсонов. Внутри мерцало ожерелье. Кажется, старинное…
– Оно принадлежало Иден, а до того – моей матери. Это семейная реликвия нашего клана. Если бы у меня была дочь, оно досталось бы ей… Или, в ином случае, жене Тони. Но оно твое. Ты ведь и есть мой ребенок. Непоседливый. Приглашающий лам и мартышек в библиотеку.
Джун боялась прикоснуться к драгоценностям. Ряд крупных изумрудов лежал полукругом. Камни, ограненные белым золотом, могли бы принадлежать королеве, как и пара сережек: два небольших зеленых ромба в той же огранке.
– Под цвет глаз тебе подойдет, – добавил Фрэнк, и Джун кинулась ему на шею. Даже заплакать не получилось, до того дыхание сперло. Она просто сжимала опекуна дрожащими руками, цепляясь, как за спасательный круг, и молчала.
– Ну что ты, перестань, – мягко сказал Фрэнк и погладил ее по макушке. – Надень этот набор сегодня на праздник.
Она кивнула и снова вспомнила о Тони.
«Он меня убьет. Я забрала то, что должно было принадлежать его будущей жене», – подумала она… и улыбнулась от предвкушения встречи: позлить Тони как смысл жизни.
– Я люблю тебя, Фрэнк, – сказала она, и опекун, как всегда, ответил:
– Ты главное себя полюби.
Ближе к обеду нагрянула Мел, чтобы помочь со сборами. Подруга умела идеально уложить волосы за две минуты. Природный шарм. Просто космос.
Они вдвоем поднимались наверх, когда Генри окликнул:
– Мисс Джун! Вам письмо. – Он подошел, держа небольшой металлический поднос, склонился ближе и прошептал: – Личное. Социальная служба передала из Штатов. Фрэнк велел сразу вам нести.
Сердце сделало кульбит, а пальцы замерли на большом сером конверте.
– Спасибо, Генри, – сглотнула она и взяла письмо.
На конверте не было имени отправителя, только официальный адрес, но Джун сразу поняла.
– Ты в порядке? – забеспокоилась Мел.
– Да. Все хорошо, – вымучила она подобие улыбки. – Идем.
В комнате Джун положила письмо на стол. Потом сунула под подушку. Под кровать… Все не то. Тошнотворное чувство – душащее, ледяное – проникало в кровь, в суставы, в мозг.