Колчестер считается самым старым английским городом, известным из письменных источников. Римляне называли его Камулодунум; именно в этих местах с ними сражалась королева Боудика. Для саксов он был Кольнекест, и река до сих пор называется Кольн. Сторожевая башня романского замка построена в 1080 году, и если смотреть на башни и крыши из голландской черепицы в солнечный день, то можно представить, что вы в Тоскане. Сегодня в Колчестер ведут два шоссе, и он опоясан «экспериментальной» кольцевой автострадой; имеется также объездная дорога, зачастую более запруженная, чем проезд через центр. В городе есть многоэтажные автостоянки с фасадами из красного кирпича, не очень удачной имитацией средневековых крепостей, безжалостная система улиц с односторонним движением, а внутри древних римских стен — лабиринт из старинных домов, превращенный в пешеходную зону.
Именно здесь, в совсем иные времена, в более мирной и безмятежной атмосфере шил и ремонтировал обувь Уильям Лонгли, а затем, разбогатев, нанял трех человек, которые работали в задней комнате его дома. Мастерская Уильяма до сих пор существует — в тупике, которым кончается Шорт-Уар-стрит, — и в ней теперь разместилась бухгалтерская фирма. Дверь между магазином и мастерской сохранилась, вместе с круглым стеклом диаметром в два дюйма, вставленным в дубовую доску, — через него Уильям мог незаметно следить, как шьют обувь его работники.
В 1859 году Уильям женился на Амелии Джекмен из Лэйер-де-ла-Хай. У них родились три дочери, а потом сын. Мальчик, названный Артуром Уильямом, получил гораздо лучшее, чем отец, образование, но, тем не менее, должен был унаследовать семейное дело. Юный Артур подавал большие надежды в средней школе Генриха VIII, основанной в 1539 году, и у него были другие планы. Соблазны среднего класса, такие притягательные для рабочего человека из этих слоев общества, склонность к тому, что в наши дни называют «вертикальной мобильностью», заманили его в ловушку, и отец не стал сопротивляться. Уильям Лонгли взял в обувную мастерскую мужа своей дочери Амелии, а Артур устроился в «Пруденшл» на должность страхового агента. Начинал он достаточно скромно, объезжая свой район на велосипеде и проживая вместе с родителями и незамужними сестрами.
Несмотря на свое честолюбие, Артур никогда не зарабатывал много денег. Район нельзя было назвать процветающим, и комиссионные оставались весьма скромными. Богатство пришло к нему в результате женитьбы. Его первая жена была единственной дочерью джентльмена по имени Эйбел Ричардсон, землевладельца с солидным доходом. Романтические обстоятельства их знакомства можно назвать классическими. Мод поехала на верховую прогулку, и лошадь сбросила ее как раз в тот момент, когда по окраине Сток-бай-Нейленда проезжал на велосипеде Артур. Мод растянула лодыжку, и Артур, который был сильным, юным и пылким, полмили нес ее на руках до дома в Уолбруксе. В последующие недели события развивались абсолютно естественно: молодой человек пришел справиться о здоровье девушки, а Мод при помощи сочувственно настроенной горничной устроила так, чтобы в следующий раз его визит пришелся на то время, когда папа занимался собаками (он был местным «хозяином гончих»[12]), а мама отправилась с визитами.
Имеются свидетельства, что Эйбел Ричардсон решительно противился намерению дочери выйти замуж за страхового агента, выходца из низших слоев общества, практически без гроша в кармане. Тем не менее через год он уступил мольбам Мод. Причем уступил до такой степени, что не стал отказываться от обещания, сделанного раньше, еще до появления в их жизни Артура Лонгли, — дал за дочерью пять тысяч фунтов.
В 1890 году пять тысяч фунтов были приличными деньгами, вероятно, сегодня эквивалентными сумме раз в двадцать большей. Артур и Мод купили одну из новых вилл на Лейер-роуд и устроились там с большим комфортом. Жили они не по средствам, даже несмотря на регулярную финансовую поддержку со стороны Эйбела Ричардсона. Мод держала собственный экипаж. Прислуга включала кухарку, горничную, поденщицу, приглашавшуюся для «грязной работы», а также кучера, который одновременно выполнял обязанности садовника.
Дочь Мод, миссис Хелен Чаттерисс, в настоящее время пожилая дама, чей возраст приближается к девяноста, так вспоминает о своем доме:
Эта жизнь внезапно закончилась в 1901 году, когда мать Хелен умерла при родах. Ребенок — мальчик — тоже умер. Состояние Мод Лонгли, или то, что от него осталось, перешло к ее дочери — мера предосторожности, на которой перед заключением брака настоял Эйбел Ричардсон, — и после смерти жены Артур Лонгли остался бедным человеком. Он отказался от дома, экипажа, лошадей и переехал в небольшой коттедж на западной окраине города, отпустив всю прислугу и оставив только служанку, выполнявшую всю работу по дому.
Отказался Артур и от дочери. В любом случае, ее разлучили с отцом, и она стала жить в Сток-бай-Нейленде с Эйбелом и Мэй Ричардсон. Это обстоятельство до сих пор, по прошествии более восьмидесяти лет, не дает покоя миссис Чаттерисс — несмотря на счастливое детство в Уолбруксе с бабушкой и дедушкой, которые ее оберегали, баловали, окружали роскошью.
В 1906 году Артур снова женился. Миссис Чаттерисс впервые узнала о его браке в результате случайной встречи в Колчестере, у церкви Святого Ботольфа. Именно там находилась частная школа, которую она посещала, — ее привозили из Стока и отвозили обратно в экипаже, запряженном пони. До того момента, как Эйбел Ричардсон первым в округе купил себе седан «Роллс-Ройс» — кожаная обивка с пуговицами из слоновой кости и приборная панель черного дерева, — оставалось еще два года. Однажды днем, после школы, она увидела, что у ворот ее ждет отец с какой-то незнакомой дамой. Ее представили Хелен как «новую мать», но впоследствии не было предпринято никаких попыток упрочить отношения. Бабушка и дедушка несколько месяцев ничего не знали, а когда все открылось, очень рассердились — скорее из-за того, что их держали в неведении, а не из-за самого факта повторной женитьбы Артура Лонгли.
Ему было тридцать девять. За двадцать два года работы в «Пруденшл» он не продвинулся по службе и, после того как удача от него отвернулась, вернулся к своему чахлому бизнесу и к велосипеду. Родители Артура умерли, семейное дело перешло к зятю, Джеймсу Хаббарду, а небольшие деньги достались двум незамужним сестрам. Невеста тоже была без денег, хотя и с определенными надеждами на них. Айви Нотон уже исполнилось двадцать восемь, когда она вышла за Артура; Айви служила гувернанткой в семье его клиента. У девушки не было соответствующей подготовки или образования — она всего лишь до шестнадцати лет посещала школу и умела играть на фортепьяно. Но люди, нанявшие Айви, — Ричардсоны их знали — были торговцами зерном с большими претензиями, и сама возможность похвастаться тем, что они могут позволить себе гувернантку для трех своих дочерей, приносила им удовлетворение, независимо от качества образования, которое могут получить девочки… За работу мисс Нотон полагался полный пансион, а также пятьдесят фунтов в год.
Они с Артуром сняли собственный дом. Через девять месяцев после свадьбы, весной 1907 года, у них родились близнецы. Тетушка Айви, мисс Присцилла Нотон, которая имела собственный дом и подвизалась в качестве портнихи, стала крестной матерью детей; второй крестной матерью была дочь Артура Хелен, которая за месяц до этого прошла обряд конфирмации.[13] Близнецы, мальчик и девочка, получили при крещении имена Джон Уильям и Вера Айви. Как и ее муж, Айви Лонгли была страстной любительницей романов — их сблизил именно разговор о литературе, — и по случайному совпадению у героинь их любимых книг оказались одинаковые имена.
Вера Лонгли и ее брат — мальчик и девочка — разумеется, не были однояйцовыми близнецами. Похожи они были не больше, чем просто брат с сестрой, но обоих отличали очень светлые волосы и яркие синие глаза — характерные черты второй семьи Артура Лонгли. Сам Артур, его мать и две сестры были светловолосыми, а вторая жена — блондинкой с очень белой кожей и светлыми глазами. Предки Айви Лонгли были рыбаками с побережья Норфолка, и ходили слухи, что один из ее дедушек, моряк, привез домой жену с Фарерских островов. Джон рос красивым мальчиком, а Вера была обычным ребенком, внешность которого меняется по мере взросления. На фотографии в четырнадцатилетнем возрасте она предстает милой девушкой с резкими чертами, копной светлых, почти белых волос, большими глазами и серьезным, почти суровым выражением лица.
За четыре года до того, как был сделан этот снимок, страховая компания «Пруденшл» отправила отца Веры на пенсию — медицинское освидетельствование показало, что у него слабое сердце. Ему было пятьдесят, и шел третий год Первой мировой войны. Та война напрямую не коснулась семьи Лонгли, хотя сын Амелии, Уильям Хаббард, погиб в сражении при Вими-Ридж. Вскоре после вынужденного ухода Артура на пенсию умерла Присцилла Нотон, оставив своей племяннице Айви дом и 500 фунтов. Лонгли решили переехать в сельскую местность и весной 1919 года обосновались в Грейт-Синдон, деревне в десяти милях от Колчестера, в Дедемской долине.
В отличие от ныне не существующей виллы Артура на Лейер-роуд, на месте которой стоит многоквартирный дом, это был явно не «дом джентльмена». Агенты, через которых Артур покупал дом, описывали его как коттедж. Хотя по сегодняшним меркам это нечто более солидное. Нынешние владельцы, Пол и Розмари Оливер, сменили название дома с «Лорел Коттедж» на «Финчес» и сделали перепланировку первого этажа, объединив столовую и кухню в одну большую гостиную; маслобойня превратилась в кухню, а гостиная — в столовую. Однако во времена Лонгли и, возможно, Веры на первом этаже были четыре комнаты, а лестница на второй этаж находилась в самом центре дома. Когда в дом переехали Артур и Айви с двумя детьми, наверху было четыре спальни. Самую маленькую Артур превратил в ванную комнату, оставив большую спальню им с женой и по отдельной комнате сыну и дочери.